Жалею, что не могу уделить больше места для описания других трагических случаев, с которыми мне приходилось сталкиваться во время моей деятельности. Я встречала вдов, которые выбивались из сил для того, чтобы не дать распасться своей семье и поддержать домашний очаг. Для таких семейных женщин закон допускает некоторую, правда, совершенно ничтожную помощь, но если у женщины лишь один ребенок, хотя бы и грудной, она признается способной к наемному труду и ничего, кроме рабочего дома, не может быть ей предложено. Нам говорят, что женщины должны оставаться у домашнего очага и ухаживать за детьми. Я обыкновенно поражала своих коллег-мужчин, говоря им: «Когда женщины получат право голоса, они позаботятся о том, чтобы матери могли оставаться у домашнего очага и ухаживать за детьми. Вы, мужчины, лишили матерей возможности делать это».
Я убеждена, что освобожденная женщина найдет немало способов хотя бы для смягчения тяготеющего над народом проклятия бедности. Женщины в деле помощи бедным и в особенности в деле предупреждения крайней нищеты проявляют гораздо больше практической изобретательности, чем мужчины. Это всегда поражало меня на всех районных конференциях и годичных собраниях союза учреждений, проводящих в жизнь законы о бедных.
В 1898 г. меня постигла незаменимая утрата – умер мой муж. Он умер скоропостижно, оставив мне тяжелую ответственность и попечение о нескольких детях, старшему из которых минуло лишь 17 лет.
Я сложила с себя полномочия члена попечительного совета и почти немедленно вслед за этим была назначена на платную должность регистратора рождений и смертности в Манчестере. Мой участок был расположен в рабочем районе и поэтому дважды в неделю я установила в своем бюро вечерние часы приема. Трогательна была радость, какую испытывали женщины, встречая регистратора-женщину. Они рассказывали мне свою жизнь, подчас полную ужасов. Несмотря на свой опыт попечительницы, я часто бывала возмущена, снова и снова наталкиваясь на факты, которые говорят о том, как мало оберегают у нас женщин и детей, как безжалостно с ними обращаются. Ко мне приходили девочки-подростки 13 лет, чтобы зарегистрировать рождение ребенка, – незаконного, конечно. Во многих случаях оказывалось, что виновником положения девушки был ее собственный отец или близкий родственник. И в большинстве случаев ничего нельзя было предпринять. Во время моей службы одна такая юная мать подбросила своего незаконнорожденного ребенка, и он умер. Она была привлечена к суду за убийство и приговорена к смертной казни. Правда, приговор был смягчен, но несчастному ребенку пришлось пережить судебное разбирательство и выслушать из уст судей свою участь: «приговаривается к повешению за шею, пока не умрет». Негодяй, с точки зрения справедливости бывший действительным убийцей младенца, совсем не был подвергнут наказанию.