– Никого. Чокнулся твой прибор.
Несколько непонятных слов и смех – как раздирающие небеса раскаты грома.
– Нашёл его, Марек?
– А как же.
– Сможешь починить?
– Ты с кем говоришь. Идиот.
Я слышала, как они возились, устанавливая миниатюрный прожектор, затем принялись за работу. Сердце корабля – неотъемлемая его часть. Без него он уже никогда не будет прежним. Можно залатать дыры, можно сшить развалившийся корпус. Но замени сердце – и всё, это будет уже другой корабль.
Пиратам – им всё одно. Для них «Колыбельная» – это просто груда железа. Они бы даже не задумались о том, что маленькая девочка когда-то давала имена всем её лампочкам, и пряталась здесь от всего Нира, и прижималась ухом к палубе, слушая мощный басистый гул, рождающийся в глубине.
Пиратам нужно сердце, и они вспарывают корабль, как охотник за жемчугом безжалостно и по-деловому вспарывает раковину моллюска, чтобы добраться до перламутрового шарика внутри.
Строго говоря, сами себя пираты предпочитали называть «каперами» или «рейдерами». Люди любят укрываться за порядочными словами. Чем, в сущности, отличие капера от пирата? В разрешительной грамоте, которую они получают от своего правительства. Несколько волшебных слов и всё, как по волшебству, грабёж и убийства вдруг становятся чем-то вроде как даже правильным, чуть ли не благородным.
– Пойду, посмотрю движок, – сказал человек, которого звали Ли, спустя минуты (…часы? …дни?). – Может быть, ещё что ценное есть. Кораблик-то ничего. Какой-то шишке, видать, принадлежит. Ладно, заканчивай тут.
Тяжёлые сапоги удаляясь, прогрохотали по металлическим панелям. Раздался скрежет – это он подтащил ящик, чтобы дотянуться до люка, а потом бесцеремонно выбил его. Механик Анн всегда прикрикивал на своих работников, стоило им хлопнуть крышкой хоть чуточку сильней, чем требовалось.
– С техникой нежно обращаться нужно, – так он говорил, – особенно с моей малышкой.
«Моя малышка» – так он звал «Колыбельную». У него бы сердце разорвалось, если бы он увидел и услышал то, что видела и слышала я в ту минуту.
Я подалась чуть вперёд, морщась от боли в затёкших ногах, поглядеть, что происходит. Второй человек распрямил спину. На мгновение прожектор, в свете которого они работали, выхватил из полумрака его лицо. Черты резкие, будто бы выдолбленные в камне. Закончив, он поднял прожектор, и ослепляющий луч скользнул по развороченным внутренностям корабля.