– Шурочка, проснись. Подъезжаем.
Начали суетиться, собирать вещи и подтаскивать их к выходу – сказали, что поезд в Нырках стоит недолго.
Алексей выскочил первый. Мать с Колей подавали ему вещи, потом спустились сами и приняли Шурку. Едва отошли – поезд тронулся и, набирая скорость, скрылся из виду.
Огляделись. К ним навстречу шёл отец. Радостно обнял мать, но та, почему-то, вспыхнула и, прикрывшись платком, заплакала. Лицо отца было распухшим, красным и от него пахло перегаром. Погрузили вещи в телегу – лошадь была привязана неподалёку. Поехали.
Отцу была выделена койка в рабочем общежитии. Когда приехали, им в общей комнате за занавеской дали вторую кровать – на всех.
Отцу было плохо, но бригадир, не разбираясь, отправил его на работу.
Лесозаготовки были разбиты на кварталы. Они поселились в четвёртом.
Первый день, пока осматривались. Все были в замешательстве. Вечером приехал с лесозаготовок отец. Вяло поел и тут же уснул. Ночью мать не спала, сидела рядом с ним, раскачиваясь. Отец весь горел, стонал и бредил во сне. Утром его отвезли в Ладву, в больницу. Мать уехала его сопровождать.
Бригадир оформил мать уборщицей в общежитии. В её обязанности входила уборка помещений, а так же кипятить воду в соседнем здании, и носить кипяток в бак, в общежитие для рабочих. Но мать теперь каждый день пешком ходила к отцу в больницу. Туда и обратно – четырнадцать километров. Поэтому, в Шуркины обязанности входило подметать пол и носить кипяток.
Коля с Алексеем были у бригадира на подхвате: то грузить, то вывозить что-то. Вася им помогал.
Так шли день за днём, неделя за неделей. Пролетел апрель, прошла неделя мая – уже семь недель отец лежал в больнице, а лучше ему не становилось.
В этот день, мать с утра собрала еду и ушла к отцу. Обычно возвращалась к обеду, а тут нет и нет. Сашка вышла на улицу, решила ждать здесь. Майское солнышко приятно припекало. На лужайках снег давно сошёл и буйно цвела мать-и-мачеха. Куда ни бросишь взгляд – всё усыпано её мелки́ми, жёлтыми цветочками. Но в лесу снега было ещё много.
Издали заприметила тёмный силуэт матери – она шла еле передвигая ноги. Сашка побежала на встречу.
– Маам, что ж так долго то? Как отец?
Губы матери задрожали, махнула рукой:
– Погоди, Шура, не до тебя пока. Где ребята?
– Так с обеда снова в лес уехали.