– Эээ, да, – Дана прочистила горло и сделала попытку кивнуть головой, – оттуда.
– А правда, что Зайши, вождь грокхов, ест на завтрак младенцев? – девица склонилась почти к самому лицу Даны и затаила дыхание.
– Я не имела чести присутствовать ни на его завтраке, ни на обеде, ни на ужине, – Дане вдруг отчего-то очень сильно захотелось заступиться за неведомого Зайши, – но, думаю, что всё это враньё! В Бершихе давно бы закончились жители, будь это правдой.
А про себя подумала, что понятия не имеет ни о том, где этот Берших, ни о том, чем там питаются. А ещё, что люди во всех мирах одинаковы: чем нелепее слухи, тем охотнее они в них верят.
Попутчица всё не унималась, было видно, что ей очень хочется больше узнать о тех местах, из которых якобы приехала Дана.
– А какие они, грокхи? Говорят, жестокие и безобразные! Как вы жили среди них?
Где-то Дана уже слышала слово «грокхи», но никак не могла вспомнить, о чём или о ком идёт речь. Ответить ей было нечего, а врать ужасно не хотелось, поэтому она поторопилась свернуть разговор в более безопасное русло:
– Прости, я мало знаю. Жила с дедушкой в лесу, пока он не умер. Нас никто не трогал и не обижал. Правда, из леса я никогда не выбиралась. А дедушка изредка ездил на ярмарку в ближайшее поселение, но почти ничего мне не рассказывал. После его смерти мне впервые пришлось покинуть родные места, чтобы разыскать родственников, двоюродную племянницу деда. Но, когда я приехала, от её дома осталось только пепелище. Вся семья сгорела. Последнее, что я помню, как меня приютила добрая старушка и напоила чаем.
– Ага, это, наверное, та «милая» женщина, что сдала тебя работорговцам! Подлила тебе чего-то в чаёк, пока ты по родственникам убивалась и притащила на тележке, как мешок с мусором. Тебя не очень-то и брать хотели, думали – не оклемаешься. Совсем мало денег ей заплатили.
– Ты сейчас серьёзно?
– Серьёзнее некуда!
– Как же так можно с живым человеком?
– Так дохлые работорговцам не нужны.
– Я не о том. За что она так со мной?
– Да ни за что. Просто ты чужачка.. Тебя не жалко. У тебя нет никого из родных, никто не хватится, вот и смекнула бабуля, что можно деньжат подзаработать.
– Какой ужас! И что теперь?
– Не знаю, думаешь меня каждый день в рабство продают? – новая знакомая шмыгнула носом.
– Только не вздумай кричать, плакать и биться в истерике, а то будет как с этой, – она кивнула головой в угол телеги. Там, словно приколоченная к бортам, с раскинутыми в стороны руками и ровной, как палка спиной сидела девушка. Лицо её напоминало маску, настолько неживым оно казалось.