– Да, мисс Райт?
Анна уронила руку и потёрла запястье.
– Сэр, я забыла учебник.
– Горе тем, кто забывает свои учебники, – протянул Воби, возвращаясь к своей статье. – Если у вашего знаменитого соседа, Стивена Эштона, вдруг завалялся запасной, то вы можете попросить его поделиться. Если же нет, то тайна Хлебных законов навсегда останется для вас неразгаданной. И это, мисс Райт, стало бы трагедией – политическая машина может многому научить нас касаемо общественного ритма прошлых веков и преходящей природы этого мимолётного пузыря, который мы зовём жизнью.
– Что? – переспросила Анна.
Стивен пододвинул к ней свой учебник.
В дверь постучали, и класс с благодарностью обернулся на звук.
– Войдите, – позвал Воби.
В комнату вошла светловолосая девочка-первоклассница с приколотым к свитеру значком котёнка. Она сжимала в руке какой-то листок.
– Да, малышка? – спросил Воби.
– Пожалуйста, сэр, это от мистера Тенча, – запинаясь, пробормотала девочка, передавая записку.
Воби взял листок и прочитал, поджав губы.
– Мастер Хоуп, – с апатичной улыбкой окликнул он Сепа. – Похоже, вас вызывают в Логово Гигантского Зверя. Не знаете зачем? Возможно, по поводу ваших знаменитых опозданий?
Одноклассники зашептались и захихикали.
Сеп пожал плечами:
– Может быть, сэр.
– Надеюсь, вы и сегодня опоздали?
– Конечно, сэр.
– Тогда ступайте и прихватите свои вещи на случай, если вас продержат до звонка. Да побыстрее – горе тем, кто не подчиняется директору.
– Да, сэр.
– И, Хоуп, перестаньте пожимать плечами – вы похожи на француза.
– Да, сэр, – повторил Сеп, бросая вещи в сумку. Он чувствовал на себе взгляды всего класса, но остановился у стола Анны.
– Одолжить тебе? – прошептал Сеп, протягивая учебник. – На сегодня?
Её глаза расширились.
– Спасибо, – прошептала она.
– Урод, – сказал Стивен так, чтобы класс услышал.
Кто-то из ребят засмеялся, и Сеп почувствовал, как у него горят щёки.
– Учёный, да ещё и джентльмен, – заметил Воби, вынимая сигару из коробки и вставляя в свои пурпурные губы. – Как же мало нас осталось.
Закрывая за собой дверь, Сеп ощутил в животе знакомый тяжёлый ком смущения, а в последней полосе света увидел Хэдли, смотрящую на него сквозь чёлку. Её лицо ничего не выражало.