Дэвид заморгал. Никто не собирался устраивать ему выволочку. Где же чувство облегчения? Он повел плечами, чтобы сбросить с них тяжесть, но та никуда не делась. Хотя и нелепо злиться на родителей за то, что не придется с ними ссориться.
– Известно, что случилось? – спросил он, проходя в комнату.
– Диверсия, – ответила тетя Бобби. – Кто-то пробил стенку между «трубой» и техническим тоннелем, в нее засосало несколько тысяч кубов воздуха. И вакуумную герметизацию вывели из строя, вот вся система «трубы» и лопнула, как воздушный шарик.
– Земля?
Тетя Бобби покачала головой.
– Земляне так не мелочатся, – сказала она. – Это местные что-то затевают.
– Зачем бы местным портить свое добро, если они злы на Землю?
– Затем, что до Земли слишком далеко.
Дэвид не услышал в ее словах ответа на свой вопрос, но только пожал плечами.
Тетя Бобби смотрела и на экран, и мимо экрана. Видела что-то другое. Дэвид знал, что война застала ее на Ганимеде и там случилось нечто такое, что она ушла из армии и поселилась с ними. Он считал, что она не вправе тащить свои проблемы к ним в дом.
Бобби вздохнула и выдавила улыбку:
– Как у тебя с лабораторными?
– Порядок.
– Над чем работаешь?
– Просто опыты, – сказал он, глядя в сторону.
– Твой папа говорит, у тебя скоро распределение. Узнаешь, чем будешь заниматься в ближайшие восемь лет.
– Наверное.
Тетя Бобби улыбнулась.
– Помню, когда я начинала подготовку, в системе уведомлений случился срыв, и мне шесть дней не могли найти место распределения. Я каменную стену прогрызла, пока добилась. А ты как? Чего больше: волнения, страсти или злости?
– Не знаю.
– Папа тобой по-настоящему гордится, – сказала тетя Бобби. – Что бы ни случилось, он всегда будет гордиться тобой.
Дэвид почувствовал, как горячая волна заливает шею и щеки. На секунду подумалось, что от стыда, но почти сразу он распознал в себе ярость. И, сцепив зубы, уставился в монитор, лишь бы не глядеть на тетю Бобби. Мех двигался к рваной дыре метра два высотой и полметра шириной, управляющий им человек говорил с репортером, а стальной коготь машины нацелился на трещину, непредсказуемо расползавшуюся по стене от пробоины. У Дэвида заныли зубы, он заставил себя разжать челюсти. Тетя Бобби снова повернулась к экрану. Он не мог прочесть ее мыслей по лицу, но чувствовал, что чем-то выдал себя.