* * *
Тони был единственным сыном Абатов – лучших друзей моих родителей. Анну и Хосе Антонио, любопытную пару, мне казалось, словно перенесли в реальную жизнь со страниц комиксов. Ее я запомнил очень стройной и высокой, чем-то похожей на Оливию, невесту моряка Попая. Он был больше похож на римского сенатора Брута, только с бородой, из-за которой почти никогда не было видно губ. Все четверо знали друг друга еще с детства, обычно в этот период зарождается самая крепкая дружба, которая с годами только крепнет. Их жизни, казалось, были написаны под копирку: обе пары познакомились в одно и то же время, обе поженились в одном и том же году, у обеих родились сыновья с разницей всего в несколько месяцев. Я был старше.
Дружба с Абатами была крепче любых семейных отношений. Это была дружба, наполненная субботними домашними посиделками, поездками выходных дней, часами, проведенными на пляже под зонтиком с полотенцами, переносными холодильниками и всеми мыслимыми и немыслимыми аксессуарами для комфортного отдыха, походами в горы, где можно было полюбоваться искрящимся на солнце снегом, лежащим в самых непредсказуемых уголках склонов. Это была настоящая дружба, в которой фразы «Ты посидишь сегодня с Тони, а завтра я заберу твоего?» и «Не представляешь, как ты меня выручил» были чем-то само собой разумеющимся.
Каждое лето первые две-три недели июля я проводил в доме Абатов, расположенном в Пиренеях в районе провинции Лерида, а в августе наступала очередь Тони приехать к нам на целый месяц в деревню.
Я с тоской вспоминаю горный дом – именно так я называл дом Абатов. На самом деле это был ансамбль из трех построек, который отец Тони купил за весьма доступные деньги.
Один из домов, наверняка он был самым главным, оказался самым запущенным. Четыре его полуразвалившиеся каменные стены с трудом удерживали удивительной красоты шиферную крышу, которая, несмотря на капризы погоды, чудом не обвалилась. Двери и окна дома были постоянно наглухо закрыты, и только одним летом нам удалось заглянуть внутрь. Измученный нашими вечными вопросами о том, что находится внутри старого дома, и вполне реальными страхами ночного странного шума, доносящегося оттуда, отец Тони однажды отвел нас туда. Мы должны были убедиться, что там не было никаких призраков, не было гигантских размеров хозяина дома, который выходил по ночам, чтобы зажечь фонари, и не было тайных животных, разговаривающих друг с другом. Действительно, там не было ничего. Это был самый обыкновенный дом, брошенный на произвол судьбы, почти без мебели и с растрескавшимся полом, сквозь щели которого пробивалась высокая трава. Дом будто говорил: «Однажды и я воскресну, как птица феникс».