Птицу перехлестывает паникой. Она рвётся туда, рвётся изо всех сил, вопит отчаянно – но кто её услышит, глупую девчонку, которая снова видит слишком много? Она уже на грани истерики, и мысленно обещает, что будет идеальной, только бы их сейчас не наказали. Черт с ним, пусть заменят, это не так страшно, но главное, чтобы эти двое остались живы и целы. А Повелитель, как подсказывает мерзкий голосок в голове, может и убить.
– Лорд Драссир, вы меня разочаровываете второй раз за столь короткое время… Жалкое зрелище… Ян! Накажи его!
Повелитель исчезает. Ян поднимает плеть, и делает шаг к Драссиру. На сей раз темноволосый не сопротивляется, но картинка меркнет, и последнее, что слышит Птица – страшный и краткий свист Янова оружия.
Проснувшись, девушка подскакивает, выбирается из-под регенератора и зовёт. А потом понимает, что на зов никто не придёт. И тогда она падает на колени и умоляет. Яна – сжалиться и остановиться, она ведь понимает, что страшно его разозлила, что он пожалел её, что его ярость копится и ищет выхода, но лучше уж на нее, она справится. Драссира – не провоцировать, они ведь правда все вместе сделали жуткую глупость, им повезло, что Повелитель увидел драку, а не то, что было до. Она стоит, словно в храме, на коленях, жмурится, всхлипывает и надеется, что её услышат.
– Кончай разводить мерзкую сырость, – раздается незнакомый голос. Или нет, знакомый! Птица поворачивается, и видит Алого, а с ним ещё одного демона: его волосы имеют зеленоватый отлив, по бокам головы торчат небольшие черные рога, глаза горят зелёным, а ещё неизвестный одет в форму лорда и опирается на косу с вороненым лезвием.
Птица утирает слёзы, но Алый не даёт ей и рта раскрыть.
– Встать. Приведи себя в порядок. Лорд Хью и я – твои новые кураторы. Слушай приказ: портал использовать не сметь. На связь не выходить. Действовать только по плану, который тебе даровал Отец. И помни – за твои проступки ответит лорд Драссир!
Птица взвивается на ноги, сдерживает порыв броситься – угрожать ей таким образом это уже чересчур! – и делает нечто совершенно ей несвойственное. А именно глубоко кланяется, а потом вдруг улыбается ледяной улыбкой и тихо спрашивает:
– А вы, Лорд Алый, чего боитесь? – она понимает, что подписывает себе смертный приговор, но продолжает цедить жестокие слова, сама не зная, откуда они берутся: – Что вас не признают сыном? Что в вас разочаруются так же, как в Яне? Бросьте, все мы знаем, что это давно произошло, ещё до того, как вы были созданы, не так ли? Что вы прячете за своей маской, Лорд? Драссир скрывает тепло, Ян – заботу, а вы? Ставлю свою жизнь, что это любовь к семье; только вот хорошо вы любите своих братьев, раз пытаетесь угрожать мне единственным Лордом, который не боится проявлять свою заботу. Сколько раз он – лично он – спасал вашу шкуру? Она настолько ничего не стоит, ваша жалкая жизнь?