– Что он сделал, когда заметил слежку? – спросила Лили.
– Сделал вид, что ничего не заметил, – бесстрастно объяснил Романов.
– А она?
– Она продолжала смотреть.
– А что было потом?
– Он резко вышел из комнаты и сделал ей… больно. – Алексею было противно всё это рассказывать, но что делать…
– Он применил болевой приём? Какой? – странная лексика в разговоре о двух влюблённых опять резанула слух Романову.
– Тот, который применяют только с женщинами. – Алексей нашёл-таки обтекаемую формулировку для описания того, как Семён ущипнул Сашу в коридоре, когда та подсматривала за ним и Маринкой в день Сашиного появления в семье Шлинчаков.
Алексея тяготил этот разговор. Он никак не ожидал, что на допросе придётся сплетничать о личной жизни друга. Решил прекратить это безумие.
– Каковы будут наши дальнейшие планы? – Алексей попробовал переключить внимание собеседницы на другую тему.
– Выпустим Семёна, пусть и дальше фланирует по детским магазинам. Очень странная, но интересная идея, кстати. Наверняка его опять выследят, но теперь и мы будем более внимательны. Короче, будем ловить на живца. – объяснила план Лили.
– А я? – удивился Алексей. Он считал Семёна своим помощником, а Лили поставила Шлинчака на первое место. – Какое задание будет у меня?
– У тебя? – рассеяно переспросила Лили, явно не желая переключаться на Романова. – Сам думай. Тебе что, подсказки нужны? – применила обычную начальственную практику шпионка, использовав наезд, когда не смогла ответить на вопрос.
– Скажи мне, как мужчина, она привлекательная? – спросила Лили отстранённо.
– Кто?
– Ну, эта, которая за Семёном следила.
«Опять за своё», – подумал Алексей, а вслух сказал:
– Это имеет какое-то отношение к делу?
Не дождавшись ответа, вышел.
Алексей, не дожидаясь пока выпустят Семёна, вышел из здания и медленно пошёл по улице. Ему нужно было побыть одному. Обдумать всё произошедшее. Он пытался настроиться на деловой лад, необходимый для анализа, но перед глазами почему-то стояло любопытное лицо Лили. Алексею показалась, что она одержима историей любовных отношения Семёна и Александры. Она даже имя Александра ни разу не произнесла. Не назвала её ни женой, ни девушкой, ни любимой. Только «эта». У Романова возникли сомнения в психическом здоровье Лили. Он думал, не доложить ли об этом начальству, но решил пока понаблюдать самостоятельно, ведь буквально ещё вчера девушка была абсолютно адекватной и показывала чудеса конспирации.