– Помню.
– А сад… помнишь тот сад, который мы с тобой, считай, вдвоем выкорчевали, чтобы новые саженцы посадить. Помнишь?
– Помню.
Спиной чувствую, что солнце встало. Пригрело кабину и совсем скоро доберется до села.
Пашка достает папиросу и закуривает.
– Хорошо тут у тебя. Но давай как в старые добрые…
Он выскакивает из кабины довольно легко и проворно. Садится рядом, закуривает и смотрит на село, где солнце уже коснулось домов.
– А помнишь, как мы в союзе на поле батрачили и тебе тогда премию выписали? – говорю я.
– Помню. – отвечает Пашка. – И то, как копил деньги, чтобы забрать тебя, помню. И то, как испугался, что не успел, тоже помню.
– И я помню. А как нас угораздило тогда в город поехать, помнишь?
– Помню.
– А когда ты на техника орал, что он не следит за мной, помнишь?
– Помню.
– А как мы смеялись тогда, когда случайно вспахали засаженное поле, помнишь?
– Помню. Все помню. – Пашка топчет окурок в землю. – Спасибо тебе. – и он гладит рукой колесо. Словно собаке за ушами чешет. – Спасибо, что был со мной. Спасибо, что не единожды выручал меня. Да что там меня, всех жителей выручал. Извини, если что-то было не так. Спасибо.
– И тебе спасибо, Пашка. Мы ведь еще встретимся?
– Не знаю.
– Не здесь, так где-нибудь в другом месте. Ведь увидимся?
– Я очень на это надеюсь.
Пашка приткнулся к колесу, спустил кепку и закрыл глаза. Некоторое время я чувствовал его дыхание. Его сердцебиение. И его жизнь.
Когда солнце вскарабкалось на небосвод, на высоком холме, откуда видна вся деревня, так и стоял безжизненный трактор, а рядом, уткнувшись в колесо, сидел старик.
Ильяна Анатольевна, по своему обыкновению, всегда ставила будильник и всегда же просыпалась за пятнадцать минут до звонка.
Лежит на кровати возле окна. Вытащит руку из-под одеяла, отдернет шторку и любуется луной. Звездами любуется. Любуется тишиной в избе. Лежит и ничего не делает. Ждет…
Ждет, когда будильник подаст признаки жизни. Чтобы с проворностью кошки успокоить его. Чтобы он успел лишь цокнуть. Чтобы дети не проснулись.
Это время всегда тянется как кисель. Но стоит будильнику чихнуть, как эти пятнадцать минут кажутся минутой. Не больше. Честное слово. И так каждое утро.
Ильяна тихонечко выползла из-под одеяла, оставив там блаженное тепло. Изба за ночь остыла. Только печь в утробе хранит остатки тепла. Да дети, закутанные в одеяла, прячутся от холода.