Ветер ласкает кабину и слизывает черный дым из трубы. Пыль густыми клубами стелется за нами. Новая резина, с четким и глубоким рисунком, как гвоздями впивается в землю и толкает. Толкает нас вперед.
Да, это был отличный денек.
Уехали мы черт его знает куда за село. Там Пашка остановился, на самом высоком холме, и закурил. Сидит он на крыле, рядом Валерка бегает, а я смотрю на село. И дома такие крохотные кажутся. Людей и вовсе не видать. Обернешься назад, а там поле. Бескрайнее поле, где работать – не переработать.
Вот с того времени я и живу у Пашки.
Много всего успел повидать. И радости были. И горя нам хватало на двоих. А скольких сельчан выручили, так это вообще счету не поддается. Кому вспахать, кому дерево выкорчевать, кому перевезти что-нибудь надо. И везде был я. Везде были мы.
Люди часто смотрели на Пашку с завистью. И когда они смотрели, я чувствовал гордость. Настоящую гордость за моего хозяина.
Любил я его. Всем своим механическим телом любил. А он любил меня. Каждую неделю проверял, все ли в порядке. Где-то гайку подожмет. Что-то подкрутит, подольет, выправит. А когда он с женой ссорился, то не к друзьям шел, а ко мне.
Залезет в кабину, запрется. Надымит там, как паровоз, что носа своего не видит. Посидит так, подумает, а потом заводит и мы едем. Все туда же. На тот холм, куда гоняли много лет назад.
Не одну ночь мы там провели. Поставит он меня, чтобы село было хорошо видно, а сам или в кабине, или на крыле, или рядом сядет и молчит. Курит и молчит. Смотрит вдаль и только дымок легкий растворяется в ночи.
А сейчас. Сейчас Пашка уже старенький. Да что там Пашка… я уже тоже не молод. И как бы меня не ремонтировали. Как бы не смотрели за мной, а все равно что-то ломается. Да и не ездил я давно, чтобы из-под колес пласты земли взлетали. Тяжело мне. Очень тяжело. Честно сказать, и отдохнуть уже хочется. Чувствую, что пора. Знаю, что пора, а все равно страшно. Как проезжаю мимо металлобазы, аж масло стынет в жилах.
Не хочу туда. Страсть, как не хочу.
Валерка, он конечно тоже молодец, но у него другие заботы. Он не так смотрит за мной, как его отец. Откроет капот, взглянет туда раз в месяц и не открывает, пока не сломается. А как сломается, то матом кроет, будь здоров. От злости и ключом может пригреть до вмятины в кабине. Такой уж у него характер. А я не злюсь.