– Вот вам крест, ничего не утаю, – горячо обещала шалава, крестилась и опускала удивленный донельзя взгляд, себе под ноги.
– А еще, сделай, как я говорила…, будет ему очень приятно.
– Хорошо, барыня, обязательно.
– Это…, от меня вроде как ему подарок, но только Христа ради, не говори, что от меня.
– Ни-ни, барыня, я все-все запомнила, сделаю все прямо так, как и сказали…
Вот так и жил Иван Дурак, пока поздним вечером не пришли к нему батюшка Калистрат, Сучок, да еще один мужичек, Митяй Хромой, пришли для серьезного разговора. То есть, Митяй Хромой для такого разговора совсем не подходил, по чести говоря, он и два слова-то с трудом связывал, а если учесть еще и отсутствие зубов, то даже сказанные слова разобрать было невозможно. Так что пользы от него, точно, никакой не было, а с другой стороны, вреда ведь тоже не было, поэтому его никто и не прогонял. Культурно пришли, культурно постучали, даже подождали, пока Иван вылезет из своей конуры на свет Божий, и только после этого заговорили…
– Надо Ваня, обществу послужить, – заговорил первым батюшка Калистрат.
– Надо, так послужим, – кивнул Иван, намекая, что готов сделать, что в его силах, потому как, для общества.
– Мы тут письма жалобное придумали, надо его красиво переписать…
– Ладно, почему, нет…
– Только очень надо постараться, потому как, возможно, сам царь-батюшка будет его читать…, а может, какой министр, сможешь?
– А че ж не смочь-то, смогу…, – кивнул Иван, – тока, бумага нужна хорошая, опять же, чернила…
– Все есть, Ваня, – уверил батюшка Калистрат, – все есть, к тому же, стол хороший, стул, приходи, любезный, располагайся и пиши на здоровье.
– В каком смысле – приходи, – не понял Иван.
– Ванюша, неужто ты царю-батюшке письмо прямо на коленях писать будешь, или на лавке…, стола-то у тебя в дома и в помине нет.
– А…, это верно, – признал такой довод Иван, и снова кивнул, на всякий случай, – так я это…, готов.
– Тогда вот что, Ваня, сходи в баньку, оденься в чистое, вот тогда и приходи ко мне, прямо домой, – предложил батюшка Калистрат.
– А может, я только руки помою, да умоюсь…, чего всему-то мыться?
– Надо Ваня, надо, а ну как царь или там, фрейлина какая носом поведет, они ведь шибко чувствительные бывают, а от тебя разит, прости господи, как будто ты месяц воды не видел…