Иван почесал голову, отставил подсвечник, а потом и вовсе сел на скамью…
– Общество не против будет, если я подумаю?
– Да чего здесь думать?
– Да что мы его как девку на первый раз уговариваем?
– Тихо-тихо, – поднял руку Сучок, – каждый человек имеет право подумать…, это много времени не займет…, думай, Ваня, не торопись…
Бывают зрелища и еще чуднее, но только за ними ходить надо по всему свету, смотреть, да выискивать, а тут, считай, в своем собственном дому и такое чудо – Дурак думает. А зрелище, надо сказать, и правда было чудное. Сидел Иван на стуле, обхватив голову ручищами, морщил лоб изо всех сил, таращил глаза во все стороны, и даже что-то шептал, совсем тихо, зато с подвываниями. Мужики еще дальше отступили, глазели с опаской и перешептывались промеж собой:
– Господи помилуй, до чего он страшен в такую минуту…
– И не говори, в пору самому глаза закрыть, да и бегом отсюда…
– Вот что с людями нормальными ум делает…
– И не говори…
– Главное, чтобы он додумался до того, чего нам всем надо, а то представьте, мало того, что сейчас стращает, а потом еще подымится, да как гаркнет свое обычное, идите, мол к ентой матери, а я сам никуда и не пойду…
– Что верно, то верно, с таким бугаем разве справишься, ежели что…
Наконец, Иван словно замер, перестал рожи страшные корчить, голову отпустил и даже вздохнул, а потом и вовсе поднялся и лицом посветлел.
– Ладно, сельчане, коли надо, значит надо. Я от долга своего уклоняться не собираюсь – пойду с письмом к царю – воля ваша.
Ну, тут уж и сельчане выдохнули с облегчением.
– А договор наш, будем считать того, заключенным. Вы сами предложили, сами все слышали, да и батюшка Калистрат при всем при этом присутствовал…
Ну и чтобы уж все со всем сладилось, оставалось еще одно дело, надо было сходить к барыне Клепатре, чтобы она разрешила Ивану такой вот поход, ну то есть, чтобы бумагу разрешительную выписала, да печаткой своей приложила. Так, всей толпой, мужики и направились на барский двор. Впереди, как положено, Иван Дурак, следом за ним батюшка Калистрат, на а уж следом и все остальные пристроились. Таким же порядком к барыне и ввалились…
А между прочим, если кто-то кровей изнеженных, или не привыкший к суровой крестьянской жизни, то такая вот толпа молчаливых, трезвых мужиков, которая идет и никуда не сворачивает. Да еще и с поводырем, да еще и с попом, что при всех регалиях, так что даже иконка на пузе у него раскачивается – от такого зрелища и бывалых генералов в дрожь бросало…