– Роберт редко приезжает, так что я должна произвести впечатление.
Полина упрямо не называет Роберта папой, даже несмотря на то, что души в нем не чает. Вот оно – еще одно доказательство, что ее ум и чувство собственного достоинства куда развитее моих. А вот ее дурында-мама прыгнула к нему в койку едва ли не после слова «привет».
– Если ты так сильно этого хочешь, мы можем успеть их накрасить. Думаю, твой папа вполне сможет подождать нас в машине минут сорок.
Говорю и понимаю, что такая идея мне очень нравится. Увы, Полина ее не разделяет.
– Тогда не надо, – буркает она. – Но я хочу на голову корону.
Спустя полтора часа мы спускаемся во двор, где нас ожидают поблескивающий начищенными боками седан и стоящий рядом с ним Роберт. Соседка, вышедшая из подъезда вслед за нами, чуть шею себе не сворачивает.
Вот что меня радует в нашей с ним ситуации (кроме появления Поли на свет, конечно), так это осознание того, что даже в девятнадцать у меня был неплохой вкус. Мозгов не было, а вот вкус был.
Красивый у Полинки отец. Смуглый, темноволосый. Будто и не в России родился, а где-нибудь в Испании или Уругвае. И выглядит он, словно не скучным бизнесом занимается, а целый день мяч по полю гоняет в поте лица. В тридцать три нет ни намека на живот.
– Привет, мой зайчик, – ослепительно улыбается он и, присев, прижимает к себе внезапно засмущавшуюся Полю. Обычно она за словом в карман не лезет, а тут застыла, как деревце, и ладошками вцепилась в подол.
– Поль, ты же вроде хотела папу увидеть? – весело подсказываю я, хотя и сама готова разодрать полы пиджака от волнения. И так всякий раз, когда он приезжает. Постоянно следишь, не скучает ли она по нему, не обижают ли дочку его редкие появления.
– Неужели совсем не хотела? – с деланной обидой подхватывает Роберт.
– Хотела, – наконец громко и твердо заявляет дочь, глядя ему в глаза. – Мама предлагала печь штрудель, но я выбрала тебя.
Напряженный ком, заполнивший грудь, лопается, выпуская наружу вздох облегчения. Нет, моя Поля не робкая лань, которая привыкла подолгу смущаться.
– Спасибо тебе за это большое, – благодарит Роберт и смотрит на меня поверх ее плеча. – Рада, привет.
Я дарю ему улыбку и правдоподобно делаю вид, что не замечаю его взгляда, ощупывающего мою фигуру. К искрящемуся блеску в глазах Роберта у меня давно выработался иммунитет.