Я приезжала к ней один раз в месяц. Чем я могла ей помочь? Добавляли горя бесконечные болезни маленькой сестрёнки, маме часто приходилось лежать с ней в больнице. Все болезни от бабы Сони перешли к её внучке. У мамы опускались руки, начались срывы и упрёки. Я так долго ждала того момента, когда окажусь рядом с мамой. Но, я появилась, видимо, не вовремя, я её обременяла и раздражала. Было ощущение полной ненужности. Возвращаясь на автобусе в Ростов, я мучила себя мыслями: если я никому не нужна, куда я могу исчезнуть. Мне не у кого было спросить совета.
Как же я завидовала ребятам из своего класса. У них был дом и были родители, которые любили их. У меня не было дома, а мама была бесконечно далека в своих мыслях от меня. С грустью я смотрела на радостные лица одноклассников. Если бы они знали, какое это необыкновенное счастье – приходить домой, где тебя ждут.
Я почти ничего не слышала, что объясняли на уроках. Пару раз даже получила двойки. Когда меня спрашивали, просто вставала и молчала. Моё отрешённое состояние заметила классная руководительница. Она потом призналась, первые два месяца боялась меня вызывать к доске, чтобы отвечать на задание. Вид у меня был более, чем странный, напоминающий вид очень больного человека. Она чувствовала мою тревогу, это её и пугало.
Как – то после уроков классная задержала меня, спросила, почему родители не приходят на школьные собрания. Я ответила, что у меня одна мама, которая живёт с маленьким ребёнком далеко от Ростова в небольшом посёлке. Название посёлка классной было хорошо известно, это был посёлок, куда направляют людей после колонии. У неё там некоторое время жили знакомые после схожих обстоятельств.
Этого ещё мне не хватало! Что я натворила! Я злилась на себя за то, что проговорилась и выдала то, что хотела скрыть. Я с диким ужасом подумала, что теперь все в классе узнают о моих родителях. И без того опухшая от переживаний голова, воспалилась. У меня поднялась температура, еле живая добрела домой. Каждый шаг отдавался неимоверной болью. Преследовали мысли о том, что от меня отвернутся, и я стану изгоем. А школа была единственным местом, где я могла чувствовать себя хорошо.
На следующий день с тем же ужасом я заметила, что стала немного заикаться. Я хотела дышать, но мне не хватало воздуха, будто кто – то сильно сдавил мне грудь. Мне хотелось вырваться из этих тисков и сделать глоток воздуха, но не получалось. Помню девочка, с которой я успела подружиться, с тревогой в голосе спросила: – У тебя всё в порядке? Ничего не произошло?