. Стихией же правого полушария, как показали исследования, является не столько анализ, сколько синтез, причем доступная ему информация не раскладывается по полочкам, а обрабатывается практически одновременно и схватывает, так сказать, на лету. Поэтому правое полушарие лучше ориентируется в сложных взаимосвязях и пространственных отношениях, успешнее распознает зрительные и звуковые образы и их оттенки (выражение лица, голос, интонацию), «понимает» музыку и т. д.
В то же время ахиллесовой пятой правого полушария является неосознаваемость порождаемых им поведенческих реакций, хотя они могут быть вполне адекватными. Но дать им внятное объяснение «правополушарный» человек не может. Равно как ничего не может сказать и о движущих мотивах своего поведения – для этого ему просто недостает «словесной оснастки». А если учесть, что процесс обработки информации осуществляется правым полушарием быстрее, чем левым, то сама собой напрашивается версия «разумного» поведения людей в экстремальных ситуациях, когда у них просто нет времени для принятия взвешенных решений. Не успевая даже подумать, они интуитивно совершают порою единственно верные действия и поступки, после чего и сами не могут понять, как это у них получилось. И этому можно найти только одно удовлетворительное объяснение – что «дирижером» этого на первый взгляд спонтанного поведения является именно правое полушарие, хотя оно и неспособно дать отчет в том, что им же было инициировано.
Оборотная сторона логического мышления
Все мы со школьной скамьи помним, что существуют два вида мышления – образное и логическое, хотя порою смутно представляем, что за этим стоит. И если спросить любого прохожего, он, скорее всего, скажет, что логическое мышление характерно для людей науки, тогда как художники мыслят образами. И на этом его познания, вероятно, и закончатся.
Ну а вот эта глава – это что: пример логического или образного мышления? На первый взгляд как будто логического, потому что она базируется на данных научных исследований. Однако если бы она была написана чисто логическими средствами, вы бы едва ли дочитали ее до конца. А чтобы овладеть материалом школьного или институтского учебника, написанного добросовестно, но без выдумки, нужно приложить волевое усилие, и порою немалое. А вот «Золотой теленок» читается почему-то сам собой, без всяких усилий. Так в чем причина?