На улице наступил вечер, и в камере стало совсем темно, Рустичано не видел больше пергамент и не мог продолжать записывать рассказ своего сокамерника, так что им пришлось прерваться до утра.
– Гляжу, вы обгорели… – раздался над Соней рокочущий баритон.
Это Алекс подошел, как всегда, неслышно и сказал неприятное.
– С чего вы взяли? – холодно удивилась Соня, отложив книгу.
– А как же? Сидите в тени, да еще и от солнца закрываетесь, – он показал на ее наглухо застегнутую рубашку.
Сам Алекс был, по обыкновению, в своем невыразимом костюме.
– Ничего я не обгорела, – проворчала Соня, – я вообще хорошо загораю и солнце люблю.
– Зря, прямые солнечные лучи вредны для северного человека.
– Вы поэтому в таком костюме все время ходите? – решилась Соня на прямой вопрос.
– Ну да, – Алекс оглядел себя, – очень удобно, все тело закрывает. У меня кожа к солнцу очень чувствительна, совсем не могу на открытом месте находиться.
– Можно же кремом мазаться…
– Ну, это цистерну крема с собой возить надо! – вздохнул он. – А так…
«Ну, допустим, что его кожа не переносит солнечных лучей, – подумала Соня. – Все бывает. У меня самой неприятие некоторых сортов чая – начинается тошнота и сердцебиение. Но это не объясняет жуткую шляпу Алекса, можно же что-то приличное купить… И все равно он форменное чучело, и зануда к тому же».
Соня откинула спинку шезлонга и потянулась. При этом золотая вещица шевельнулась на груди, и Соня ощутила, какая она теплая. Странно, ведь она под рубашкой, на солнце накалиться не могла…
– Что это вы морщитесь, сердце давит? – встревоженно спросил Алекс. – Ну, так я и знал, на солнце перегрелись!
«Хоть бы он в воду свалился! – в сердцах подумала Соня. – Надоел своим брюзжанием – сил нет!»
Тут она подумала, что Алекс прекрасно плавает и от падения в воду ничуть не пострадает. Жаль.
Забегали матросы, капитан что-то закричал по-гречески, загремела якорная цепь. Англичане очнулись от дремы и собрались купаться.
К борту гулета подошел юркий белоснежный катер с плоской платформой на корме. За рулем катера сидел важный бородатый грек, рядом с ним вертелся смуглый паренек в красных шортах и такой же повязке.
– Кататься! – выкрикнул паренек, размахивая руками. – Парасайлинг! Господа, кататься! Пятьдесят долларов! Вы будете летать, как птицы! Кататься, господа!