– Мне Маняша сегодня про вашу оптику рассказала. Что зеркала вашу внешность, того, стабилизируют. Поэтому здесь так много зеркал?
– Конечно, – мягко ответил Милон, – политика стремится к предсказуемости воздействия, поэтому зеркала присутствуют во всех домах знати и официальных учреждениях. Даже у князя Мансуто, который ратует за так называемую естественность и склонен демонстрировать небрежение к «зеркальной фальши», как он говорит. Он не понимает, что зеркала – это прежде всего удобство для собеседников, проявление уважения. Сами подумайте, простые люди ведь как правило боятся власть имущих. Это не их вина. Их жизнь и благополучие зависит от правящей элиты. И каково̀ приходить с прошением или просить справедливого суда у того, кого они рискуют увидеть отвратительным, злым деспотом? И не потому, что он и впрямь такой и есть, а потому что его боятся.
– То есть у вас, – еще раз захотела уточнить Даша, – если человек нравится, ты увидишь его красивым, а если не нравится или боишься, то уродом?
Милон засмеялся.
– Примерно. Но это лишь грубое приближение. На самом деле все сложнее. Здесь кроется тайна подсознательного. Ассоциации, затаенные мечты или страхи, любовные влечения, даже просто физическое самочувствие, все это может крайне причудливо и непредсказуемо преобразовать образ человека на которого смотришь.
– А почему бы тогда не устанавливать зеркала везде? В саду, в том числе?
– Кое-кто стремится к этому. Так, например, графиня Ежа даже вшивает зеркала в свою одежду, чтобы никто не нафантазировал ей какое-нибудь уродство. Но зеркала – это дорого, и не каждый может себе это позволить. А кроме того, гражданин должен иметь свободу видеть другого так, как он его видит своей душой. Поэтому, в частности, когда выбирают короля, претенденты предстают перед народом без зеркал, чтобы люди понимали, доверяют они ему или нет. И браки у нас заключают в залах без зеркал. Считается, что супруги всю жизнь будут видеть друг друга в том облике, в котором они запечатлели друг друга на свадьбе.
– Надо же как романтично! – воскликнула Даша, но застеснялась и добавила, – А что у вас, король избирается?
– Да, конечно. У нас демократическое королевство, друг мой. Вы ведь позволите мне называть себя вашим другом? – Милон сопроводил этот вопрос столь выразительным взглядом, что Даша аж покраснела от удовольствия.