Сильно – это слабо сказано. Вспомнились гривастые скакуны, и настроение совсем упало.
– Говорить могут что угодно, Нина, – я наконец переоделась в другое платье и расплела косы. – Не стоит все принимать за чистую монету.
– Но Алфи ведь хотел чего-то и от вас, – заметила наблюдательная горничная, укладывая мои волосы в новую прическу. – А когда он чего-то от вас хочет, жди неприятностей.
Слова девушки кольнули страхом. Но оставалась одна надежда, что если все и раскроется, то без моего участия.
Бабушка и на этот раз забраковала мой внешний вид. Пришлось снова распаковывать вещи, переодеваться и переплетаться. На третий или на четвертый раз леди Мальборк сама выбрала мне наряд и заставила Нину, у которой от злости уже крошились зубы, переплести мои волосы.
– Теперь, по крайней мере, я знаю, чего она хочет, – кисло промямлила я, усаживаясь в карету.
– Ага, чтобы в этом наряде вы уже в дороге начали заманивать высокородных женихов, – также кисло добавила горничная.
– Ой вряд ли! Скорее уж, чтобы я замерзла насмерть, так и не доехав до города.
Платье было слишком открытым и годилось разве что для ужина в очень узком кругу. К тому же я его никогда и не надевала, ибо оно в свое время принадлежало кузине. Но она его не стала носить по причине слишком низкого выреза спереди. По той же причине не носила это платье и я. Где и как наряд нашла бабка, угадать было сложно. Как оно вообще оказалось в моем багаже – непонятно.
И последней вишенкой на торте – стала отставка Нине. Моей горничной запретили ехать в одной карете со мной, что было уже выше моих сил.
Но девушка к этому времени валилась с ног от усталости, поэтому и сама была рада избавиться от нудного общества мой бабки. А вот мне предстояло в этом обществе проделать весь путь.
Теперь полностью довольная собой леди Мальборк уселась в карету. Как только мы тронулись с места, я облегченно выдохнула, но, как оказалось, радоваться было рано.
Когда мы проезжали через лес, почему-то именно наша карета отбилась от остальных груженых повозок и кареты с прислугой. Более того, выяснилось, что наш кучер заблудился в лесу. А потом… а потом стали твориться странности, объяснения которым не находилось.
Лес стал гуще, да так, что было слышно, как ветки корябают крышу нашей повозки. Все больше стали попадаться рытвины и колдобины. Нас стало трясти так, что в некоторых местах мне окончательно отбило чувствительность. Радовало то, что времени с завтрака прошло довольно много и мне не потребовалась срочная остановка. Хотя… откровенно говоря, еще немного такой езды, и дело не обошлось бы без священника с заунывными плакальщицами над одной безвременно почившей девой.