Изменения на прусском престоле
«Мне искренне жаль императора. Его обирают все, кому не лень», – так прокомментировал известие о Белградском мире король Пруссии Фридрих Вильгельм.
Осень 1739 года король, как обычно, проводил в Вустерхаузене, своем охотничьем замке в 70 километрах от Берлина. Фридрих Вильгельм любил поохотиться в окрестных лесах, но на этот раз он даже не притронулся к ружью. Старый недуг, мучивший его несколько лет назад, вновь дал о себе знать, превратившись в опасную «водяную болезнь». Старания медиков ни к чему не приводили. Состояние короля, впавшего в глубокую меланхолию, не улучшалось.
Рождественские балы и маскарады в Берлине в ту зиму из-за болезни его величества прошли скромно и сдержанно. Особенно невеселой и даже гнетущей была атмосфера при дворе. Часовые внутренних караулов иногда слышали по ночам глухой стук, разносившийся по пустым полутемным коридорам, и исходивший из королевских покоев. Казалось, будто сама смерть пришла за старым королем, и стучится своей костлявой рукой в дверь его спальни.
Стук и на самом деле был, и доносился он из комнаты короля, но происхождение его было, конечно же, совсем иным. Чтобы скоротать бессонные ночи в те нечастые моменты, когда боль отступала, Фридрих Вильгельм, увлекавшийся когда-то столярным ремеслом, вновь взялся за инструменты, что-то мастеря в своей спальне.
Его старший сын, кронпринц Фридрих, иногда наведывался в Берлин из своего любимого замка Рейнсберг, где он после женитьбы в 1733 году проводил большую часть своей жизни. Ему нельзя было делать это слишком часто. Ему нельзя было даже слишком часто справляться о здоровье отца. Его сыновняя озабоченность могла быть принята за озабоченность совсем другого рода.
Так прошла зима необычайно суровая для Пруссии. Яркая весенняя погода вдохнула, казалось, в короля свежие силы. Он все меньше времени проводил в постели, больше занимался государственными делами, которых за время его болезни скопилось немало. Все считали, что кризис миновал. Но Фридрих Вильгельм знал себя лучше.
27 апреля 1740 года, переезжая в Потсдам, в летнюю резиденцию, король, обернувшись, долго смотрел назад, на удалявшиеся башни и крыши своей столицы. «Прощай, Берлин, – проговорил он с грустью. – Я больше тебя никогда не увижу».