Пожарив пирожки и накормив вечно голодного отчима, она отправилась работать на огород. Все пятьдесят соток земли были засажены самой Лизой и возделаны ей же. Все требовало ухода и полива: без этого растения чахли и не росли. И живность на заднем дворе не давала ей скучать: когда темнело, куры сами заходили в сарай, рассаживались на жердочках и умиротворенно засыпали. Лизе лишь нужно было запереть дверь на замок. А вот свиньи во втором загоне были своенравны – разваляться на траве под яблоней и не хотят в сарай. Что они там не видели? На улице без двух недель лето, – свежо и тепло. Но и в курятнике было все не так однозначно. Пока куры всю ночь мирно спали, неугомонный петух пел по ночам, а не по утрам, как заведено у них испокон веков. Лиза даже посвятила ему один из своих стихов:
В большом селе, в одном дворе
живет неправильный петух, –
он по утрам спокойно спит,
а поздно ночью голосит:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Все остальные петухи
поют рассвету лишь стихи,
а этот ночью, как сова,
поет куплеты в лунном свете.
И люди злы, – уходят сны,
они бестактностью
певца пернатого возмущены,
советуют хозяину они:
«Бессонницей страдает
ваша птица!
Так не пора ли ей
в бульоне очутиться?».
Сердит хозяин,
но не трогает любимца,
прощает ему все,
лишь просит измениться
и стать таким, как все
и солнцем насладится.
Но петуху все нипочем,
он возомнил себя сычом,
как только ночь заходит в дом,
он свою трель заводит снова:
«Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Не дам я спать здесь никому!».
Вот и в этот вечер, закрывая курятник, Лиза уставилась на своего петуха, у которого было красивое ярко-красное оперение, и спросила:
– Опять сегодня ночью петь будешь, проходимец пернатый?
Петух недовольно закудахтал и тут же прыгнул на жердочку, давая понять, что он готовится ко сну.
– Знаю я тебя, хитрец! Это твоя очередная уловка!
Петька ничего на это не ответил и засунул голову под крыло.
– Притворщик! – Лиза усмехнулась и заперла дверь. Она любила этого петуха и даже однажды спасла его от участи оказаться на шампуре. Отчим изъявил желание сделать из него шашлык, дабы не пел по ночам, но Лиза изловчилась и приготовила ему шашлык из баранины, которую специально купила на рынке, чтобы он отстал от ее петуха.
За собаку Лиза тоже не забыла. Ее Шарик обладал одним странным пристрастием: стоило получить из рук своей юной хозяйки миску супа, как он тут же, схватив ее аккуратно зубами, тащил в будку. Он, почему-то, не любил кушать на улице, как остальные дворовые собаки. Однажды Лиза попыталась сама запихнуть тарелку с едой в будку, чтобы облегчить задачу своему псу, но Шарик не оценил ее стараний, громко гавкнул и недружелюбно оскалился, давая понять, что с этой задачей сам с удовольствием справится, без посторонних. Очевидно, ритуал ношения миски в будку имел для пса какой-то только ему понятный сакральный смысл, и Лиза оставила Шарика в покое, предоставив ему полную свободу действий.