– Думаю, тебе сейчас лучше уйти, Оскар. Мой график забит под завязку, и я удивлюсь, если твой – нет, – сказал отец, а меня снова восхитила вежливая сдержанность папы.
Дядя Оскар оскалился и бросил на меня очередной оценивающий взгляд.
– Твой телохранитель будет восстановлен в должности. И если я еще хоть раз увижу фото твоего зада на первой газетной полосе, отправлю тебя в Великобританию. Видит бог, школа-интернат не смогла вдолбить в тебя дисциплину, но ссылка поможет!
И, покосившись на меня, Оскар наконец-то покинул столовую. Когда за ним захлопнулась дверь, мне показалось, что он прихватил с собой половину кислорода. У всех пропал аппетит.
– Это было… – начала Елена.
– …ужасно, но ожидаемо, – сухо закончила Пенелопа.
Елена бросила на сестру сердитый взгляд, прежде чем заключить меня в объятия, которые едва не сломали мне спину. Ее любовь всегда была немного пылкой.
– Не слушай ее, – пробормотала Елена мне на ухо, пока я ласково обнимал ее в ответ.
– Никто не осмеливается так общаться с дядей Оскаром. Даже отец. Только ты. Я горжусь тобой.
– Вообще-то, именно поэтому я хочу, чтобы ты избегал двусмысленных ситуаций, Прескот, – вздохнул папа. – Жизнь у нас напряженная, зачем постоянно идти напролом? Кроме всего прочего, что это за история с телохранителем? – С каждым словом отец говорил все тише: похоже, у него пересохло в горле. Он был прямо как воздушный шар, который сдувается у вас на глазах.
Елена сразу переключилась на отца, заключив его в такие же крепкие объятия, способные переломить кости.
– Все в порядке, дорогая, – выдавил папа, ласково похлопывая дочь по макушке, чтобы она отпустила его.
– А охранник… – фыркнул я, пренебрежительно указывая подбородком на газету, лежащую на столе. – Кто, по-вашему, сделал замечательные фото? Насколько я помню, поблизости никого не было, пока внезапно не прибежал Колдвин и не сказал, что потерял нас из виду.
– То есть он сделал фото и подсунул снимки прессе? – спросил папа.
– Это же смешно, – буркнула Пенелопа.
Я раздраженно пялился на них.
– Только не говорите, что вы удивлены, – возмутился я, наехав на родных сильнее, чем хотел. – Все во дворце работают на дядю Оскара. Вас не смущает, что на фото я один? Нигде нет Эванджелины! Фотографии нашей семьи часто появляются в желтой прессе. На них только мы! И снимки, конечно же, могли быть сделаны лишь телохранителями или дворцовым персоналом.