Возвращаясь в Англию, я много думал о Стрикленде, пытаясь привести в порядок то, что предстояло сказать его жене. Результат поездки был неудачный, порадовать ее было нечем. Я и сам был собой недоволен. Стрикленд озадачил меня. Я не понимал мотивов его поступков. Когда я задал ему вопрос, что натолкнуло его на занятия живописью, он не мог или не захотел ответить. И с этим ничего нельзя было поделать. Я пытался убедить себя, что в его медлительном разуме чувство сопротивления нарастало постепенно, однако почему он никогда не показывал недовольства монотонным течением своей жизни? Понятно и вполне банально, если он решил стать живописцем из-за невыносимой скуки бытия, желая порвать с опостылевшими узами, но уж в банальности Стрикленда никак не заподозришь. Будучи в душе романтиком, я придумал объяснение, притянутое в целом за уши, но только оно одно меня удовлетворяло. Я задавался вопросом: не находится ли в его душе глубоко заложенный творческий инстинкт, приглушенный жизненными обстоятельствами, но медленно разраставшийся, как злокачественная опухоль в живой ткани, пока не охватил ее полностью и не призвал к действию? Так кукушка кладет яйца в чужие гнезда, и когда кукушонок подрастает, он выпихивает сводных братьев из гнезда, а затем разрушает и само приютившее его гнездо.
Конечно, странно, что творческий инстинкт овладел скучным биржевым маклером и, возможно, разрушит его жизнь и жизни тех, кто зависит от него, однако еще более странно, когда Дух Божий нисходит на богатых и могущественных людей и упорно преследует их, пока они не склоняют смиренно головы, отказываясь от мирских радостей и женской любви ради суровой монашеской жизни. Преображение имеет много обличий и свершается разными путями. К некоторым оно приходит как взрыв – так бешеный поток может раздробить камень на мелкие кусочки, а к другим постепенно – как говорится, капля камень точит. Стрикленд обладал прямотой фанатика и яростью апостола.
Но моему практичному уму было важно, оправдают ли эту страсть его будущие работы. Когда я спросил, что думали о его живописи коллеги по вечерним классам в Лондоне, он ответил с усмешкой:
– Думали, что я забавляюсь.
– А здесь вы стали посещать курсы?
– Да. Сегодня приходил этот малый, ну, руководитель, посмотрел на мои работы, пожал плечами и пошел дальше.