Он снимает со стены ружье, не забыв зарядить его припасенной в ящике дробью, подходит к двери, отпирает. Дуло устремляется на замершего на пороге пожилого человека, чье лицо ему смутно знакомо. Один из товарищей его отца… Он не может припомнить имя. Может, потому что и вовсе его не знает.
– Боже мой, бесенок, убери ружье, – оторопело вскрикивает гость, – Все хорошо. Я – друг и пришел с миром.
Чуть помедлив, мальчик все-таки неохотно опускает оружие, и тогда гость с нарочитой дружелюбностью продолжает:
– Ну, ничего себе, как ты вымахал, бесенок! Когда я последний раз тебя видел, ты мог спокойно под столом пройти, не нагибаясь. А теперь – вон какой! Почти с меня ростом! Смотри, будешь и дальше так тянуться, головой в потолок упрешься! – и человек смеется, протягивая руку и теребя копну длинных всклоченных волос на голове мальчика. Потом замечает полное отсутствие ответной реакции со стороны ребенка. Чувствует неловкость, конфузится. А мальчик продолжает смотреть на него каким-то отнюдь не детским, хмурым и серьезным взглядом, будто без слов спрашивая, «что тебе здесь нужно»?
– Ты, я вижу, не слишком общительный, – говорит гость. Улыбка и приветливость тают и стекают с его лица, отяжеляя и без того обрюзглые губы, – Мне с твоим отцом нужно поговорить. Он дома?
– Дома. Но с тобой разговаривать не будет, – мрачно отзывается мальчик.
– Это еще почему, бесенок?! Я же его друг!
Гость пытается напористо пройти в дом, но маленький бука преграждает ему путь, становясь в дверях, словно сторожевой пес. Его напряженные руки готовятся снова вскинуть ружье и взять наглого вторженца на прицел, но в последний момент он почему-то решает не прибегать к этому методу.
– Говорю тебе, он не будет разговаривать. Он ни с кем больше не разговаривает, – только повторяет он. Несмотря на юный возраст, голос мальчика звучит жестко и непреклонно.
– Ни с кем? А с тобой?
– Тоже не разговаривает.
Человек удивленно всплескивает руками.
– Не понимаю… Почему? Что-то случилось?
Секунд 10 или больше мальчик молчит, подозрительно изучая лицо этого отцовского товарища… «Товарищ ли?» – думает он, – «Можно ли ему рассказывать?» «Пожалуй, можно…» – все-таки решает он, вспомнив, что точно видел его раньше с отцом. Да и хилый, потрепанный вид гостя отнюдь не вызывает в нем ощущение опасности или угрозы. В противном случае, он бы уже в него выстрелил. Наконец, он отводит глаза в сторону.