– Она не в моем вкусе.
– Да ну!
– Старовата для меня.
– Да прям!
– И видно, что шалава.
– Ну и что?
– А то, что я так не хочу.
– Ты боишься.
– Кого? Ее? С чего бы?!
– Боишься, потому что женщин у тебя никогда не было.
– Ничего я не боюсь…
– Ты трус.
– А ты дурак!
– Если боишься ее закадрить, это сделаю я.
– Ты еще маленький.
– Сам ты еще маленький. И кое-что у тебя тоже маленькое, поэтому ты и робеешь.
– Сейчас снова у меня схлопочешь! – разозлился он. Чаби засмеялся. Он замахнулся, но тут же передумал. Опустил руку. – Ну ладно! Так и быть, – поддался он. Чаби выжидающе вскинул бровь. – Я тебе покажу! Смотри и набирайся опыту!
Чаби удовлетворенно кивнул.
Тем временем на горизонте опять показалась Магдалена: прекрасная, порочная и запыхавшаяся. В руках она несла гладкий влажный речной камешек. Гордой, степенной, полной достоинства походкой он двинулся навстречу женщине, встал рядом с ней почти вплотную.
– А тебе сильно досталось, милый, – промурлыкала она, прикладывая камешек к его глазу, – За что он тебя так?
– Мой друг, маленький невоспитанный наглец. Думает, раз он сын нашего Командира, то ему все можно. Я бы его проучил, да не люблю бить малолеток, а он этим пользуется.
– Какой нехороший! А ты, значит, расплачиваешься за свое благородство? Люблю благородных мужчин, – ее нежная горячая ладонь скользнула по его щеке. Он не упустил возможность прижаться к ней губами.
– У тебя красивые руки. Такие заботливые…– прошептал он, – и глаза волшебные…
Она засмеялась.
– И мне нравится, как ты смеешься. Как тебя зовут?
– …Кармила.
– У тебя даже имя красивое…– улыбнулся он.
– А тебя как зовут, милый?
– Аминьо.
На секунду она обернулась, взглянула на Чаби и вздрогнула, словно ошпарившись о встречный взгляд.
– Кажется, нам стоит уединиться, Аминьо. Мне не нравится, как твой друг на нас смотрит.
– Не обращай на него внимания… – он обхватил ее за талию, прижал к себе, попробовал поцеловать. Она упрямо отвернула голову, подставляя его пылким губам свою тонкую шелковую шейку.
– Нет, не здесь… Пошли ко мне в дом…
– Хорошо, но сначала подари мне поцелуй…
– Ну… так и быть.
Он подумал, что сейчас она все поймет… Поймет, что он первый раз в жизни вот так по-настоящему целуется, и обсмеет его. И, боясь разоблачения, возможно, излишне грубо и настойчиво протиснул язык меж ее густо накрашенных губ. Почувствовал прогорклый привкус аннатовой