Нелисар очнулся, но все еще слышал этот голос. Голос Арахая. У него не было сомнений ни на одно мгновение в том, кто с ним говорил. В бреду он постоянно видел Элладэл, видел Лирт. Он всегда думал, что устье Лирта находиться где-то вблизи Солнечного берега, того самого берега, который тянулся до первых порогов. Но во снах он видел, как Лирт, тонким ручье берет начало с белых скал великих гор. Он должен был отправится туда. Ни первый раз он уже видел эти горы во сне и каждый раз они манили его, манили своим величием и неприступностью.
Нел приподнялся. Рядом с его постелью, на полу, на меховом одеяле спал Доминик. Судя по его позе, усталость сморила его против желания. Нелисар осторожно встал, не желая будить своего бдительного стража и накинув плащ, вышел.
Скоро рассветет. На деревне еще лежали остатки холодной, туманной ночи, звезд не было видно. Он поежился и втянул воздух как можно глубже. Его что-то мучило. Там на Етуане, с ним происходило что-то очень странное, не понятное. Настолько не понятное, что он не брался дать этому определение. Ему казалось, что он не был единым целым, что он был разбит на части. Но сейчас, здесь, на Арахае он не ощущал ничего, даже близкого к происходящему там. И он нашёл для себя единственное логичное объяснение – там, на Етуане, он помутился рассудком, под воздействием жары, жажды и, очевидно, яда. И хотя что-то глубоко внутри, маячило ему о том, что он лжёт сам себе, он просто отмахнулся от этих мыслей.
И его воображение озарила другая мысль. Ему нужно оружие… оружие. Меч! О, Мир, ему нужен меч! Тот самый меч! Нел почувствовал почти трепетный восторг, представив, как его рука наконец прикоснется к холодному металлу. Ему придется вернуться туда, куда он ни за что не вернулся бы по собственному желанию.
Нел стал нервно прохаживаться по тропинкам. На него оглядывались еще сонные жители. Босой, закутанный только лишь в плащ, с осунувшимся лицом, разбитыми руками и обожженными волосами, он вызывал не малое удивление среди жителей деревни. Но более всего поражали его глаза. Дефект зрачков словно бы стал еще сильнее, а цвет синих глаз потемнел. В них горел какой-то лихорадочный, болезненный огонь. Брегон чувствовал всё это и намерено старался как можно реже встречать с другими взглядом.
Нелисар более не ощущал пустоты внутри себя, он более не испытывал тоски и страха. В ночь, когда его держали те неизвестные, но такие близкие руки, он изменился навсегда.