Последние слова она произнесла, не поднимая головы, словно стыд ею овладел.
– Где же ещё, как не в храме Божьем, ты найдёшь пристанище, дитя? Оставайся сколько тебе нужно. Эта комната будет твоей.
История Нади слишком задела старца. Живя здесь, на окраине глухой деревни, он и не знал, что происходит в этом мире. Он остановил время в своей церкви и жил в собственном XX веке, а вокруг уже был век XXI.
Сергий весь оставшийся день провёл в своей келье, думая о жестокости людей к ближнему своему. «Что же случилось с людьми? Почему они так жестоки к тем, кто нуждается в их помощи и внимании? К тем, кто находится рядом с ними?» Он не мог понять этого, и ответов не было.
По всей зале раздался стон, глухой, протяжный, эхом раскатываясь по куполам, что изрядно увеличивало его слышимость.
Сергий вышел из кельи и быстрыми шагами направился в сторону Надиной комнаты. Открыл дверь и увидел её лежащей на кровати. Живот на сей раз показался ему огромным. Она сжимала в руках край своего платья и часто дышала. Губы её дрожали от невыносимой боли, выбившаяся прядь светлых волос прилипла к мокрому лицу. Сергию приходилось однажды в своей жизни принимать роды. Но это было так давно, что он, опешив, стоял перед ней и ничего не делал. Лик её исказился, вены на шее вздулись, багровая кожа лица стала синеватой – это было заметно даже при свете свечи – и разрывающий воздух крик вырвался из её зева и заполнил всю церковь. Потом всё затихло.
Старец вдруг очнулся, засуетился, принёс воды в тазу, поставил его на печку, добавил дров в топку. Собрал все чистые тряпки, которые были, зажёг ещё с десяток свечей.
Дрова затрещали в печи, вода нагрелась. В комнате стало тепло и влажно. И опять сильнейший крик, потом опять и опять, время между ними сокращалось. И наконец все крики слились в один незаканчивающийся рёв. Он не знал, что делать, и просто ждал. Ужас, который сковал его, не позволял ничего сделать. Он окаменел, глядя на её искажённое нестерпимой болью лицо. Всей душой хотелось ей помочь, но старец не знал как.
Прошло время, за окном уже была ночь, и луна ярко светила. Он увидел, что Надя задрала юбку и кивала ему головой. Взгляд её был изнеможённый, она выбилась из сил.
Помог ей с юбкой. Она набрала воздуха в грудь и, не крича, тужилась, толкая дитя вперёд по родовым путям. Сергий подставил раскрытые ладони перед ней и помогал ей молитвой, а чем он мог помочь ей, кроме молитвы? После очередной потуги он заметил голову ребёнка, поднёс ладони ближе, очень боясь повредить дитя, как мог помогал выходить новой жизни на свет. И наконец у него в руках оказалось маленькое существо, красное и сморщенное. На голове – чуть заметные, чёрные волосы, ручки и ножки, как маленькие пружинки, двигались порывисто и резко. Дитя закричало. Понятно, его вынули из тёплой, уютной и любящей среды – в суровую холодную реальность. Ещё бы не заплакать. Сергий осмотрел ребенка: