…Действительно, здание было построено не так уж давно, но в условиях частых дождей, влажности, постоянно гуляющих ветров, снежных метелей и буранов кирпичные стены покрылись мхом, а в нескольких местах крыша была проломлена упавшими деревьями. Дверь одного из двух подъездов была сорвана с петель и валялась поблизости, оконные стекла, как я уже говорил, были разбиты. Мы осторожно, стараясь не шуметь, вошли внутрь здания и первое, что ощутили, – запах гниения и тлена. Андрей поморщился, подтягивая лямку рюкзака. Бетонный лестничный пролет был усеян осколками стекла, и я шел аккуратно, стараясь не поранить лапы. Штукатурка и краска со стен почти слезли от сырости, плафоны ламп на потолке были разбиты вдребезги. Мне представилось, будто кто-то в неукротимой ярости и бешенстве крушил все вокруг, стараясь причинить как можно больше вреда. На первом этаже, вдоль широкого коридора был расположен ряд помещений, по большей части пустых, но в некоторых комнатах на полу валялась сломанная мебель, разбитая лабораторная посуда и части какого-то сложного оборудования.
– По ходу здесь была секретная лаборатория, – задумчиво произнес Андрей, разглядывая черный ящик со стеклянными пробирками и колбами.
В помещениях, помимо запаха разложения, стоял неприятный резкий запах химических веществ, не выветрившихся со временем. Мы стали подниматься на второй этаж, и по мере продвижения вонь усилилась. На верхних ступенях лестницы были заметны какие-то бурые пятна. Я знаю эту жизнь и бывал в разных переделках, а потому происхождение этих пятен было понятно. Когда мы вошли в коридор второго этажа, Андрей быстро закрыл рот ладонью и отвернулся к стене – его стошнило на пол. Мне, как собаке, привычно видеть и ощущать то, что для большинства людей зачастую невыносимо. Тут, среди человеческих останков буквально витало ужасающее ощущение смерти и чего-то неизбежного и неотвратимого. Погибшие, быть может, были работниками этой ужасной лаборатории. Они оставались заведомо обреченными на гибель, столкнувшись с чем-то смертельно опасным, имеющим дикую разрушительную силу. Я плохо представляя, что все, представшее нашим глазам в коридоре и в кабинетах, было сделано таежным зверем и, конечно же, не человеком. Будто кто-то глумился над трупами в неуемном бешенстве, вымещая ярость и злобу. Я терялся в догадках, вопросительно глядя на Андрея, осторожно обходившего страшные свидетельства произошедшей здесь бойни…