У девочки меняется выражение лица. Глаза становятся влажными.
– Извини… -говорит она. -Я не знала.
– Может, свалишь уже?
Кореянка в слезах уходит. Я смотрю на неё и начинаю жалеть о сказанном. Но сказанное вслух уже не отмотать назад, а извиняться я уж точно не собирался. Пройдя в туалет, наклоняюсь к крану и начинаю пить воду. Закончив свое мокрое дело и поправляя треники, сзади меня появляется маленький кусок дерьма, фанатеющий от Lim Pumpa. Напившись ледяной воды, я вижу его отражение в зеркале. А именно его ухмылку.
– Знаешь, урод… Миру нужны такие, как ты … -говорит он.
Я молчу и просто смотрю на его отражение.
– Рожденные для того, чтобы быть грушей для битья!
В моей груди бомбануло зарядом злобы. И эта волна прошла по всему телу, дойдя до кончиков пальцев рук. Никогда я не чувствовал такой ненависти. Меня затрясло. Я крепко сжал кулак и подошел вплотную к Артему с его нигерской прической.
– Что ты хочешь, задрот? -спрашивает он.
И тут я не выдержал, даже сам не понял, как это получилось. Мой кулак яростно попадает ему в лицо, прямо в правую скулу. Удар был таким сильным, что парень отлетел в сторону.
– Что ты делаешь… -завопил он, хватая перекошенное от удара лицо.
На плитку пола закапала алая кровь. Артем трогает свою худую челюсть в страхе, как будто я ему её проломил.
– Заткнись! -сказал я и сжимая кулак, подхожу к нему, намереваясь нанести очередной удар.
Он начинает от меня уходить, но я вновь сильно бью его и валю на пол.
В этот момент в туалет заходит директор. Уроки ещё во всех классах продолжали идти и она, проходя мимо и услышав в туалете шум, решила разведать всё ли в порядке. Я оборачиваюсь на неё. Глаза у меня вытаращены как у душевнобольного.
– Что здесь происходит? -спросила она.
Я смотрю на руку. Она в крови. Где то на полу плачет Артем.
В этот день, я отправился в кабинет директора и она пригрозила меня исключить. Выходя из кабинета, я увидел на лестнице Артема и еще двух своих одноклассников вместе с ним. Они между собой разговаривали. Я быстро проскочил по лестнице мимо них и когда уходил, мне послышался голос Артема:
– У этого урода даже глаза изменились…
***
Я шёл вдоль покрытой граффити стены под истеричные вопли внутреннего голоса: «Что теперь со мной будет и что скажут, когда узнают о произошедшем, мои предки? Они точно будут в ярости. Каким будет наказание? Домашний арест? Наверное, они будут крайне разочарованны тем, что меня исключат из школы и увидеть эту грусть в их глазах, наверное самое страшное.»