Не успев обрадоваться сделанному снимку, Витя почувствовал на своём плече чью-то крепкую руку. Повернувшись, он увидел незнакомого мужчину средних лет. Со строгим выражением лица, тот, глядя в упор на парня, сразу же спросил:
– Что ты сейчас сделал?
– Сфотографировал облака. А что? – удивляясь вопросу, ответил Витя.
– Зачем? – последовал опять вопрос.
– Моя бабушка никогда ещё не летала на самолёте и не видела такой красоты: как выглядят облака сверху. Я хочу ей это показать, – ответил парень, не находя в этом ничего плохого.
– А тебе что, никто не говорил, что в самолёте фотографировать не разрешается? – не переставая смотреть в упор, опять спросил незнакомец.
– Нет, не говорил, да и что я, собственно говоря, плохого сделал? Я ведь только сфотографировал облака.
Незнакомец, протянув к юноше руку, потребовал отдать ему фотоаппарат. Тут в разговор вмешался впереди сидящий пассажир.
– А что, собственно, такого случилось, и почему он должен отдать вам фотоаппарат?
– А Вы кто, что вмешиваетесь? -последовал встречный вопрос от стоящего возле них человека.
– Я его отец.
– Ну, в таком случае… -достав двумя пальцами из маленького нагрудного кармана пиджака удостоверение, и показав его в развёрнутом виде, он продолжил:
– Почему Вы ему не объяснили, что в самолёте фотографировать не разрешается. Если вы-папа, то обязаны были это сделать.
Витя и его отец из предъявленного им удостоверения поняли: перед ними «особист», За это короткое время cвоей дотошностью он вызвал у парня неприязень, и Витя подумал: Прилип как банный лист и не отстаёт. Прилипала»!
– Я сижу спереди, и не вижу, что происходит позади меня и, честно говоря, я об этом даже и не подумал…
– Да я, пап, только облака сфотографировал…
– Облака, не облака, а не разрешено.
– Вы уж извините, что так получилось, но ведь всего знать невозможно, что можно, а чего нельзя. Это ведь только облака. Мы летим-то впервые … -попытался защитить сына Витин отец.
– На эту тему мы с вами ещё поговорим.
Протянув к юноше руку, сотрудник КГБ потребовал отдать ему фотоаппарат. Получив его, он добавил:
– Получите его обратно, когда приземлимся.
Заполучив злосчастное орудие этого инцидента, особист исчез в кабине пилотов, где он пробыл минут десять. Потом, вернувшись, сел на своё место и до самого приземления не сводил с горе-фотографа, как и с его отца, свой холодный, пронизывающий насквозь, взгляд.