Глухово 2022. Иммерсивный гид и краеведческо-туристическая игра - страница 9

То, что Ленин помог глуховчанам запустить фабрики не удивляет. Глуховские фабрики были самые передовые в стране, оборудование самое современное, люди обученные, запчастей не требовалось и для восстановления производства было достаточно организовать бесперебойное снабжение хлопком. С этим вполне мог справиться бывший рабочий Глуховки, ставший в большевистском правительстве Председателем Главного хлопкового комитета – Виктор Павлович Ногин. Его имя носит Богородск с 1930 года. По ходатайству Ногина, финансовое управление Главтекстиля возглавил сын бывшего фабриканта – Сергей Арсеньевич Морозов. Так что, восстановлением работы фабрик по всей стране занимался он.

Умерли сын с отцом в одном году, в 1932. Но в разных местах и обстоятельствах. Отец – в доме рядом с Захарьинским храмом. Сын – в Сиблаге. Николай Давыдович и Петр Арсеньевич умерли в эмиграции. Наследником Богородско-Глуховской мануфактуры стал Глуховский хлопчатобумажный комбинат. В середине 70-х, в период наивысшего развития комбината, в его структуре было 10 фабрик на которых работало 18 с половиной тысяч человек. Это был флагман отечественной текстильной промышленности страны…

Перестройка не пощадила гиганта. В 1990-е Глуховский комбинат преобразовали сначала в концерн «Глуховотекс», а затем в ОАО «Глуховский текстиль». С 1991 года численность работников сокращалась и в середине 90-х годов составляла 6 тысяч человек. В 2000 году предприятие признано банкротом…

А 16 октября 2017 года в восстановленном доме Арсения Ивановича Морозова в Глуховском парке открылся музей. Но это уже другая история.

Детские воспоминания отрывочны и перепутаны. Требуется немало усилий чтобы выстроить их хотя бы приблизительно в хронологическом порядке. Все они связаны со множеством близких людей, отношения между которыми я представлял довольно смутно. Ориентировался на то, как к ним обращался. Помимо мамы и отца, это были бабы и деды, дяди и тёти, соседи и знакомые…

В памяти сохранились их зрительные образы в соединении именно с формой обращения, которая никак не определяла степень родства. Самые яркие воспоминания дошкольного детства связаны с дедом Борей, с которым не было генетического родства. А родного деда Костю, погибшего в 1941 помню только по фотопортрету. Но именно на него, вероятно, похож многими чертами характера. Во всяком случае, так считала его родная сестра, которую я называл баба Капа.