Маленькие глазки Игнация поблескивают, он ухает, словно филин, и прихлебывает чай из стакана.
Марек послушно записывает черновой текст рекламного объявления в свой ежедневник.
– А что такое флагелляция? – спрашивает он Игнация.
Признаться, Марек думал, что толку от объявления не будет, что он просто выбросил на ветер последние деньги. Но он ошибся, а прав оказался Игнаций. Нет, телефон в квартире у пани Сольски, где Марек снимал комнату, не оборвали, но по объявлению стали регулярно звонить. Сперва Марек терялся, но понемногу разобрался, что к чему, постригся и отпустил усы. Зачастую услуги, которые Марек оказывал никак не были связаны с учебными дисциплинами, речь все больше шла о «флагелляции и коррекции поведения».
– Должна сказать сразу, Теофил учится весьма прилежно, – рассказывает пани Майер, глядя с улыбкой мимо Марека за окно. – Племянник успевает по всем предметам, и нужды подтягивать его нет. Дело в другом, в этом году у Теофила появилась дурная привычка. Пан Дембицкий, мой племянник стал заниматься рукоблудием. Это гадко и в конце концов, неприлично! И еще, я читала в одном журнале, что с медицинской точки зрения это вредно. Я боюсь, пан Дембицкий, что это скверно скажется на общем развитии мальчика. Теофил часто закрывается в ванной, а бывает, если я не постучав захожу к нему комнату… Ну, вы меня понимаете? – спрашивает с тревогой Ольга Майер, и Марек замечает, как щечки пани становятся розовыми от смущения.
– Сколько вашему племяннику лет?
– Уже семнадцать, – вздыхает тетушка. – Пан Дембицкий, я так надеюсь, что вы отучите Теофила от этой гадкой привычки! Скажите, хорошая выволочка заставит его образумиться?
. – Обычно это помогает, – говорит Марек с апломбом. – Вы даже не представляете, пани Майер, сколько в моей практике было похожих случаев! Кстати, а вы сами пробовали наказывать молодого человека?
– Ах, ну конечно, конечно… – Ольга Майер всплескивает руками. – Но ведь я слабая женщина! И Теофил нисколько меня не боится. Я хотела, чтобы мальчишку наказал кто-то посторонний. И потом, мне самой жалко пороть Теофила розгами. Это довольно больно, знаете ли.
– Ваша правда, пани, – соглашается Марек.
– Я срезала в саду десяток прутьев, – говорит пани. – Посмотрите, не слишком ли толстые?
– Позвольте, – Марек поднимает со стула, берет с дивана пучок розог и развязывает черную ленту.