Да, копаюсь, жалуюсь чуть, просто не укладывается, до сих пор. Ну хватит "лирического", продолжаю вспоминать события.
Глава 13
Я вернулась в городок юности, потому что, в советские, нельзя было не работать. И без прописки жить. Думала, перекантуюсь и уеду, но умудрилась замуж выйти. А городок, как стоял, так и стоит. Да и некогда разгуливать по городу, работала по сменам. Приезжала электричка к вокзалу, и толпа рабочих штурмом брали ее.
Каждый день так добирались до работы, большая часть города. Подходит электричка, двери открываются, и моя мама профессионально влетает в вагон. И занимает место у окна. А народу битком, как ей удавалось? Но это еще не все. Плюхнувшись на сиденье у окна, она раскидывает колоду карт, за секунду! А вокруг стоят в давке люди. А мать с подружками режутся "в дурака".
Вон оказывается, какая у мамы жизнь. И так почти 20 лет. Почему я не могу забиваться в эту электричку? Не могу ехать с посторонними людьми, прижавшись, друг к другу. Не ловко плюхаться на сиденье, оттолкнув кого то, а пытаюсь уступить, как дура. А еще скучнее играть в карты. В детстве у отца, шахматы были, куда ни шло, но карты – тоска.
А потом, всей толпой шли в цех. Там реактора, в них что – то вертелось, надо следить за температурой, крутить краны. И я крутила эти краны. Часто из другого цеха, приходил муж.
– Вить, а если я не буду тут работать?
– Будешь
– Не могу смотреть, как мама штурмом берет электричку, Витя!
– Я твоей матери обещал, что б ты работала
– А зачем ей? Она выставляет меня, тунеядкой, перед отчимом. А теперь и тобой?
– А зачем перед отчимом? Он чрез чур любезен что ль?
– У меня отвращение к нему, но из тактичности скрывала. А мать чуяла, что я неравнодушна, но не понимала – в чем.
– И что она делала то?
– Оговаривала, а словами убить можно. И ты вот, заладил «будешь работать», хватит из меня тунеядку лепить, Витя.
– А ты, цаца, слова ей не те сказали. А я грузчиком в 6 – м классе работал. Когда отца не стало, у нас жрать было нечего. Я рад был бы любым словам, только б не грузить мешки.
– А я мечтала уроки делать, а приходилось болтаться. На улице, меня свои не принимали, я для них, чужак. И в свой мир, не подтянуться. Зависла я, Виктор.
– Как зависла?
– Ты не поймешь, это питерский жаргон.
– Ты не доедала, или одевалась хуже других?