Наконец, раствор засветился и, втянувшись в стол, отпустил меня. Со спины неслышно подошли двое панцирей в силовой броне, и в сопровождении вооруженного конвоя я вышел на оживленную улицу Таоракиса. Вновь ощутил ярость толпы, выкрикивающей проклятия, и догадался, что в этот раз охрану приставили для моей защиты. О шлем разбивались комья земли, палки, фруктовые плоды и прочий мусор, который роатанцы заготовили для встречи со мной. И если бы не солдаты, уверенно прокладывающие дорогу к башне Высшего Каоанского суда, они охотно растерзали бы меня на части. Громкие вопли мешали сосредоточиться, голова все еще кружилась, и я мысленно порадовался, что роатанцы не видят моего лица. Слишком сильное удовольствие им доставят мои страдания. Проявлять слабость перед противником – не лучшая тактика, а в моем случае еще и заведомо проигрышная, ведь я знаю, какой мне вынесен приговор.
Перед административной линией – энергетическим барьером, окружавшим территорию суда, к конвою присоединились еще двое панцирей, и я слегка забеспокоился. По силе и боевым качествам любой роатанский гвардеец значительно уступал рядовому штурмовику Небесного флота, но четверо солдат в тяжелой броне против одного безоружного человека? Не слишком ли много? Хотя чему я удивляюсь? Для них я не просто человек. Я самый главный враг, палач и военный преступник, виновный в геноциде мирного населения. Много лет роатанцы пытались добраться до меня, искали лазейки в законах, добивались разрешения на арест и даже нанимали торговцев людьми, обещая щедрую награду за мою голову. И, наконец, нашли способ заманить меня на свою планету, причем разыграв комбинацию так, что я прилетел добровольно.
Я пересек барьер. Звуки стихли, уступив место тягучей вязкой тишине. Сияющее небо сменилось мутной пеленой защитного купола. Исчезли взгляды, лица, мелькание тонких клешней и лап. Судебная зона была отрезана от остального мира. На слушание допускались лишь судья и объектики, выступающие одновременно и адвокатами, и обвинителями. Правосудие по-роатански всегда вершилось вдали от чужих глаз. А вот казни они любили публичные.
У входа в башню застыл еще один бот-секретарь, но на этот раз подтверждение статуса не заняло много времени. Я поймал злобный взгляд одного из конвоиров. Вытянув шею и оскалив зубы, он пытался разглядеть меня сквозь темное стекло шлема. В спину уткнулся ствол плазмера. По тихому вибрирующему гулу я понял, что гвардеец перевел оружие в боевой режим. Остальные охранники придвинулись ближе, образовав вокруг тесное кольцо и вынудив двигаться шаг в шаг с ними.