– Верните мне мою одежду. В этих больничных тряпках я чувствую себя голым. И еще… У меня были небольшая записная книжка и ручка. Если можно, верните мне их тоже. Я каждый день веду записи своего состояния и вообще заношу туда свои мысли, пока еще могу думать. Это меня успокаивает. Привычка такая.
Когда ученый закрыл за собой дверь капсулы, то обратился к стоящему у нее постовому моряку:
– Как он себя ведет?
– Спокойный старичок, – ответил тот и включил на стене экран, на который транслировалось изображение с внутренней камеры. – В основном лежит. Иногда садится и делает какие-то дыхательные упражнения. Встает редко. Его шатает сильно. Наверно, слабость или головокружение.
Убедившись, что пленник находится под постоянным наблюдением, Лекс пошел поговорить с врачом насчет обезболивающего.
Следующий разговор с Дорси состоялся через день. Пленник выглядел гораздо свежее и увереннее и был одет в выстиранный и продезинфицированный рабочий комбинезон, в котором его изъяли из лаборатории на Лабрадоре.
– Вижу, вам уже лучше, – поделился своими впечатлениями Лекс.
– Доктор вколол обезболивающее.
– Хотите размяться? Сидеть здесь взаперти не самое приятное.
– Да уж, не самое, – кивнул Дорси. – А что, у вас на лодке есть променад?
– Нет. Просто коридор от медблока метров двадцать. Ноги размять хватит. Только есть одно условие. На вас наденут ошейник с дистанционно управляемым электрошокером. Такие правила.
– Ошейник? Я теперь, типа, ваша собачка? – вздохнул ученый и, покачав головой, добавил: – Ошейник так ошейник. Надо привыкать к моему новому статусу.
Они вышли в короткий коридор, идущий от одной герметично перекрываемой перегородки между отсеками к другой, и, когда постовой застегнул на шее пленника ошейник с шокером, начали свою необычную прогулку. Коридор был узкий, так, что в нем два человека едва помещались плечом к плечу, поэтому Лекс шел немного сзади.
– Вы давно занимаетесь генетикой? – поинтересовался он.
– Почти сорок лет.
– Я тоже генетик.
– Очень приятно, коллега, – не оборачиваясь, хмыкнул Дорси. – Я это понял по тому, как вы целенаправленно собирали информацию и отбирали образцы. Только мы с вами по разные стороны баррикад.
– Ну почему же. Вы проводите исследования, чтобы приспособить человека к новым экстремальным условиям. Мы тоже движемся в этом направлении. Между нами разница в том, что мы работаем с материалом, выращенным в лабораториях из стволовых клеток, а вы проводите запрещенные эксперименты на людях.