Эта победа не принесла радости. Только грусть и тоску.
За стол по-прежнему никто не садился. Это обстоятельство начало немного напрягать Глеба. Он почувствовал себя каким-то не таким… прокажённым. Официальное наименование «избранный» заиграло другими красками. Чёрными.
Лида по-своему восприняла молчание бывшего коллеги.
– Я тебе минет сделаю, если не скажешь ничего Курку, – предложила она.
Водонос как раз совершал глотательное движение, когда прозвучали эти слова. Пища попала в дыхательные пути. Он надрывно закашлялся. Лида похлопала бывшего коллегу по спине, пытаясь помочь. В этот момент за стол присел щуплый мужчина. Тут же принялся есть. Это действие словно послужило командой для остальных. Каждый следующий, получивший миску с едой, занимал свободное место за столом.
Наконец Глеб прокашлялся. В горле першило. Глаза слезились. Он вытер их тыльной стороной ладони. Посмотрел на Лиду.
Конечно, Глеб мечтал о минете. Только Лида уже старая! Ей тридцать! А Глеб в мечтах видел свой половой орган во рту красивой девушки. Мики, например. Да и не мог он согласиться на такую сделку. Это практически изнасилование.
Изнасилование в Верхнем бункере могло легко сойти с рук, если не сопровождалось членовредительством. Несмотря на это, случаи надругательства происходили редко. Нормальный, адекватный мужчина не получит удовольствия, если его не получает партнёрша. Да и после двенадцатичасового рабочего дня и плотной еды единственное, чего хотелось – отдохнуть.
Конечно, после работы люди ходили в гости. Общались. Дружили. Создавали семьи. Однако сил для всех этих действий оставалось мало. Да и перестала семья в Верхнем бункере быть тем, чем была раньше. Мама рассказывала Глебу, что раньше проводили некие мистические обряды, после чего мужчину и женщину называли мужем и женой. После войны такие обряды сохранялись и в бункере. Исчезли они постепенно. Мужчины и женщины до сих пор иногда жили вместе, но чаще женщины получали желаемую беременность и переселялись в Мамский отсек.
Глеб слышал слухи, что из-за перенаселённости Мамского отсека Лис задумался над тем, чтобы его устранить. Пару лет назад он уже устранил детский сад и школу. Людей не хватало, поэтому растрачивать рабочие руки на детский сад он посчитал глупостью. Никуда дети из бункера не денутся. А школа, по его мнению, вовсе рассадник бездельников. Учителя и ученики могли работать вместо того, чтобы получать никому ненужные знания. Знания, которые не имели практической ценности в Верхнем бункере. Не имели практической ценности в жизни, которую организовал Нижний бункер.