После того, как Флёру Соломоновну с подозрением на ковид отвезли в больницу, Аркадий перебрался сюда жить. Предлогом и оправданием перед супругой было то, что старый чёрный кот, любимец его матери, не сможет существовать один, а забирать его домой было крайне опасно в связи с аллергией младшей дочери на кошачью шерсть.
Буквально на следующий вечер, сидя в своем излюбленном месте и глядя вверх на чёрный квадрат звездного неба в ожидании вдохновения, Аркадий боковым зрением увидел, как в его окне вдруг стал мерцать слабый свет. Это совсем не походило на отблески ночника или электрического фонарика, скорее всего, на пламя. Пожар или ограбление?
Запихивая на бегу блокнот и карандаш во внутренний карман пальто, он стремглав бросился в свой подъезд и в мгновение ока взлетел на пятый этаж, перепрыгивая через ступеньку старой истертой за сотни лет лестницы.
Еле переводя дыхание, трясущимися руками он достал из кармана ключи, но никак не мог попасть ими в замочную скважину. Мысленно представляя, как сейчас бросится на грабителей, ворвался в квартиру, добежал до порога своей комнаты, рывком распахнул дверь и остановился, как вкопанный.
На письменном столе, пережившем блокаду и доставшемся ему по наследству от деда, стоял массивный канделябр на пять свечей, рядом с ним на подставке из дерева – искусной работы серебряная чернильница. А вполоборота к Аркадию на стуле сидел облачённый в чёрный фрак мужчина, на голове которого восседал высоченный цилиндр.
Немного придя в себя, заплетающимся языком Аркадий смог выдавить одну единственную фразу:
– Вввы кккто?
Мужчина обернулся, поставил в чернильницу перо, коим только что водил по лежащему перед ним листу бумаги, приподнял над головой свою шляпу и произнес:
–Bonsoir, mon seigneur.*
Единственное, что в данный момент смог осознать Аркадий, было то, что этот незнакомец был похож на него самого. Это не была его точная копия, но человек одетый, как городской щеголь пушкинской эпохи, очень смахивал на Аркадия чертами лица.
Незнакомец привстал, улыбнулся хозяину квартиры, слегка склонив голову, потом взял в руки канделябр и одним ловким выдохом задул его. В этот самый момент Аркадий упал без чувств.
Придя в себя, он первым делом нащупал выключатель. В наполнившейся электрическим светом маленькой комнатке всё было, как и прежде, за исключением белого листа бумаги на письменном столе и покоившегося рядом большого гусиного пера с остро отточенным концом.