Бия открыла дверь и вышла в коридор, ноги покалывало, лодыжка распухла еще сильнее и ныла. Сведет (или бывший светлый детектив?) медленно доковыляла до общей душевой и закрылась в одной из кабинок, на вид самой чистой. Умылась, прополоскала рот, затем выпила вторую половинку таблетки. Покопалась в сумочке с походной аптечкой, нашла небольшой пузырек с мазью. Использовала она ее впервые, так как ни разу не подворачивала шазову ногу! С другой стороны, она впервые дралась в тесной келье в одной пижаме с тремя вооруженными мужчинами. Втерла мазь в ногу, стало легче, опухлость спадала на глазах. «Больше такой мази у меня не будет», – убирая пузырек обратно, с грустью подумала Бия, словно жила в Ордене лишь из-за уникальной аптечки.
Все встало на свои места.
Бии подкинули документы о транспортировке (слишком легко она их нашла), сам Орден заказал эту разработку (подсказка епископа о ковмариловом боксе), но узнал, что кто-то уже в курсе, и решили с помощью Бии получить информацию непосредственно об исследовании (те же показания приборов и описание взрыва), замести следы и узнать, насколько эти следы хорошо спрятаны (поискать ниточки к заказчику), и отвести от себя все подозрения (уничтожить лабораторию).
Да, она была всего лишь взрослой девчонкой, ни мастером с их интуицией, ни святой ищейкой с генными улучшениями, и все-таки не сомневалась, что она права.
У нее остался пропуск для таможни Миллиона, чтобы «проследовать к филиалу Ордена святых ищеек». Среди кругов федерации ей легче будет затеряться и по-настоящему взяться за последнее дело, найти виновных, отомстить, разрушив паучью сеть лжи, которую сплела ее бывшая семья. Она не была убийцей в том смысле, что ради собственной мести могла вернуть в черноту епископа Артория и святого ищейку Орти, но попутать их планы, устроить им беспросветную жизнь в постоянном стрессе и страхе – этого она желала всей душой. И неожиданно ей стало плевать на репутацию Ордена, в груди было легко и свободно. Может и хорошо, что она не успела стать святой ищейкой? Вряд ли бы после модификации она хоть раз почувствовала себя так же, если слухи не врут. А теперь ей казалось, что все ужасные слухи об Ордене – бриллиантовая истина.
На двери душевой было накарябано: «Людям без совести легче даже в аду», а снизу приписка корявым выстраданным почерком: «Вот твари!».