– Зашибись, – Лёха отпустил магичку и уселся рядом.
Почему-то он ни на секунду не усомнился в правдивости этого фантастического заявления. Может потому, что голова ещё гудела от нечеловеческого воя, а может и благодаря странному холоду, пронизавшему тело.
– Зашибись, – ошалело повторил он и вновь обернулся к собеседнице. – Так, а в башке что было?
Он указал на свою голову, а потом изобразил руками взрыв. Очевидно, не самый удачный образ для общения с жителем средневековья. Не найдя понимания во взгляде магички, он достал нож и изобразил, как тот раз за разом пронзает ему висок.
– Тебе будто нож в голову воткнули? – поняла девчонка, отодвигаясь.
Стриж кивнул.
– Честно говоря, я не очень хорошо понимаю, что с тобой происходит, – помедлив, нехотя призналась Лаура. – Артефакт предназначен для магов, а не для пустотников. И он не завершён.
Яснее не стало и Лёха покрутил рукой, призывая говорить дальше.
– Сперва демона заключают в сосуд, затем ослабляют долгой голодовкой, – принялась пояснять магичка. – Затем на него набрасывают плетение покорности и только после всего этого вживляют в нового хозяина. Демон, лишённый собственной воли, подчиняется магу и помогает оберегать его тело, питаясь жизненной силой из крови.
Плотней укутавшись в плащ, она поднялась и медленно, будто впервые встала после продолжительной болезни, побрела к висящему на ветке платью. Шла босиком по мокрой траве, то и дело морщась. Ходить без обуви она явно не привыкла.
– Демон в твой амулет заключён недавно и не успел ослабнуть, – продолжила свой шизофренический ликбез Лаура. – На вместилище не нанесено плетение покорности. Воля демона не сломлена. На ближайшие пару месяцев ты – его вместилище и пища.
– А потом? – автоматом уточнил Лёха, всё ещё осмысляя сказанное.
– А потом ты умрёшь.
Словам Лауры Стриж почему-то поверил сразу. Чего-то подобного он и ожидал: прямо достойное завершение всей случившейся с ним психоделики.
– Ну охренеть и не встать – я для тамагочи ещё и батарейка, – развёл он руками.
О существовании древней, как дерьмо мамонта, игрушки под названием «тамагочи» Лёха узнал от своего старшины в училище. Прапорщик предпенсионного возраста носил такой позывной, непонятный молодым курсантам.
Собственно, этот уникум умудрился поддерживать жизнь своего электронного питомца больше двадцати лет. Во время Первой Чеченской кампании именно забота о виртуальном животном и стала той соломинкой, что позволила тогда ещё девятнадцатилетнему парню не поехать крышей.