– Имеются у тебя патроны с пулями? – шёпотом спросил Микола.
– Спрашиваю, Микола, чего тебе надо? – вновь спросил хозяин балка ещё громче.
– Рядом с ближним роспуском лесовоза настоящий упитанный медведь крутится, – сверкая заведёнными глазами, потихонечку шептал Микола. – Говори, Бахан, потише, а то косолапый услышит.
– Ну и что с того? – ещё больше повысил голос Баханов, он приподнялся на матрасе и неодобрительно посмотрел на Миколу.
– Вот я и спрашиваю у тебя про пули.
– Пуль нет, есть два патрона с крупной картечью, слева в патронташе, – продолжал говорить громко и встревоженно сторож.
Лихорадочно Микола вставлял найденные патроны в ружейные стволы.
– Тебе всё одно – не убить хозяина тайги, а если вдруг подранишь, так он из тебя хороший фарш сделает, а заодно и из меня.
Снарядив ружье и взведя курки, Микола потихоньку принялся открывать дверь, осторожно вышел на крыльцо, но ни бурого барана, ни урчащего лохматого медведя нигде поблизости не оказалось. А где-то вдалеке, в парме, раздался звонкий хруст сломанной ветви, и тракторист догадался, что косолапый медведь убежал в тайгу на почтительное расстояние.
Хватило у оператора челюстного погрузчика Миколы ума, чтобы не гнаться по лесу с ветхой берданкой за любознательным, умным, сильным и грозным медведем. Он разочарованный вернулся к сторожу в балок:
– Бахан, почему у тебя нет патронов с пулями?
– Как-то поздней осенью летела высоко стая серых гусей и перекликалась. Я прицелился, пульнул, и один гусь как подпрыгнул в строю, затем вновь занял свое место в клине, а я все ждал, что он начнёт пикировать. Не дождался. Тогда, хотя и поздно, лупанул на авось, но вовсе промазал. Наверное, я попал первым выстрелом гусю в крыло или вообще по хвостовому оперению.
– Я знаю, по гусям очень тяжело стрелять – нужны точный расчёт и долгая тренировка. Когда же ты нальёшь пули?
– Привези сюда мне ненужные, отслужившие свой срок аккумуляторные батареи из какого-нибудь автомобильного гаража или от речников/катерников, каких много на Печоре.
– Замётано, обязательно достану тебе свинец.
– Однако будь ласков, Микола, не пали по медведям.
О своём прошлом, тяжко вздыхая, стремящийся к точности Михаил Богданович Котенко – отец Петра – рассказывал только с горечью в словах; их семья, как и все односельчане в Черниговской губернии на правобережье Днепра, попала под жестокий голодомор. Когда половина деревеньки уже умерла от голода, его мать, Лукерья Федотовна, уже не могла ходить, а его отец, Богдан Никифорович, то есть дед Петра, уже еле на ногах держался, созрел чрезвычайно опасный, но единственно приемлемый план спасения от голодной смерти Михаила, которому исполнилось тогда всего одиннадцать лет.