Теперь Злата понимала, как тяжко маменьке тогда было: и не мужняя жена, и не вдова… А ведь молодая ещё совсем была, ни любви, ни ласки по-настоящему ещё не узнала… Да и растить её, Злату, одной…
Много лет прошло, прежде чем мужа ждать перестала.
Потому ни разу Злата не заводила с матерью разговора об отце, о времени том нелёгком ничего не спрашивала. Оттого и образа отцовского не знала, а только тепло собственных воспоминаний о нём сердце ей согревало.
«Маменька, маменька, родная моя. Мало видела ты радости и счастья. И вот уж я от тебя к мужу ухожу…»
Девушка вздохнула, склонила голову в задумчивости и погладила ладонью травку рядом с собой. Ощутила нежную её мягкость и шелковистость. Прислушалась к тишине.
«Хорошей помощницей тебе я была… Была?!»
Она точно пробудилась от внезапного толчка!
Почему была?!
И снова, в который уж за сегодняшний день раз, непонятное беспокойство дёрнуло за какую-то струнку внутри, в самой серёдке, под дыхом.
«Почему была-то? Ну и что, что замуж выйду и в избу мужнину уйду? – сердито одёрнула она себя. – Дома-то, чай, совсем рядышком наши стоят, да и родичи Яромировы – таких хороших и на свете-то мало!»
Но беспокойство продолжало дёргать чувства. Она постаралась отогнать его… и сразу интуитивно ощутила, что не из-за замужества мысли такие странные в голову ей приходят, на ум ложатся, душу теребят.
«Вот дурёха! Знать, наслушалась я разговоров этих стариковских о русалках да кикиморах, небылиц всяких. Оттого и ёкает сердечко». Но ей снова, как в светлице, сделалось не по себе. И она оглянулась вокруг. А и бледно-голубое небо над озером, и солнышко в вышине, и величавость тёмно-зелёных елей – всё дышало таким покоем и умиротворённостью, что Злате сделалось даже немного стыдно за все свои страхи и тревоги.
«Конечно, дурёха. Радоваться надо всему: и замужеству, и празднику вековому, и небу, и озеру, и солнцу! Посмотри, посмотри сама, как хорошо-то здесь!» – она подскочила с травы, запрокинула вверх голову и, раскинув руки, закружилась. Остановилась, глубоко вдохнула аромат лесной и звонко рассмеялась. Смех её тотчас над озером разнёсся, а лес переливчатым эхом отозвался. Настроение её изменилось: ушла тревога и внутренняя настороженность.
«Посидеть бы ещё, помечтать», – посмотрела она вокруг с тёплой улыбкой.