– Личные или творческие?
– И те, и другие.
– Что касается творчества, то в следующие три месяца я буду выступать в Большом в арии супруги графа Альмавива в «Фигаро», а затем… скорее всего, Мариинка. Ну, а потом, Эдмонд и я поженимся.
Я обняла подругу.
– Ну, вот, слава богу, что это случится. Мы непременно будем дружить семьями.
Когда Мариша ушла, на моей душе стало как-то пусто, одиноко, несмотря на то, что, вроде бы, всё было в порядке.
Я остановилась в роскошном номере отеля «Милан», денег у меня было много, карьера шла в гору, даже Андрей Петрович – мой шеф-редактор уже начал хлопотать для меня «эфирное время» на Первом Канале.
– Для чего Вы это делаете, Андрей Петрович? – как-то раз спросила я его.
– Вы неплохо бы вписались в элиту нашего телевидения, и потом, телепередача для женщины – это то, что нужно.
– Ну, о чём Вы говорите, Андрей Петрович! Наше телевидение итак грешит изъянами, а Вы ещё хотите добавить один.
– То, что Вы так знаете, на нашем общественном телевидении нет или практически нет ни одной образовательной программы. Расписание напичкано фильмами и сериалами сомнительного качества, ток-шоу и новостями.
– Успокойтесь, будет ещё одно ток-шоу для женщин, скажем, под названием «Женские проблемы».
В итоге шефу не удалось продвинуть проект с моим участием в качестве ведущей на Центральном общественном телевидении, однако он не опускал руки и продолжал пробивать эту идею на других менее рейтинговых каналах. Это означало дополнительную работу для меня, дополнительный приток денег. И, всё же, слова Мариши не давали мне покоя. Я вышла в лоджию и продолжала думать над ними.
«А вдруг твой благоверный совсем не один, пока ты сопровождаешь меня на гастролях…»
Не один.
Ну, конечно, у него много друзей. Моё отсутствие в Москве – замечательный шанс пообщаться с ними. Да нет же! Мариша совсем другое имела в виду. Неужели Андрей был способен водить любовницу в наш дом? Я оттолкнула от себя эту нелепую мысль.
Мариша сама, возможно, подозревает своего Эдмонда, только придумывает разные версии его «похождений». Я достала сигарету, сделала затяжку, а затем опомнилась – боже мой! Я же давно бросила курить! Для чего я возила с собой пачку сигарет, я не знала. Вернее, это было оправдание моей слабости. Бросить окончательно курить у меня не хватало силы воли.