– Скажите, Серж, – начала я, – что интересного в одном из сидений зрительного зала? Или оно сделано из особого сорта древесины?
– Что Вы имеете в виду?
– То, что Вы несколько минут назад вовсе не смотрели на сцену, и потом, Вы знаете, что я имею в виду.
– Знаю? – Серж сделал вид, что удивился.
– Вы глядели на мой затылок, а не на сцену. Разве это вежливо? Тем более, уж кому-кому, а Вам точно должны известны правила этикета.
Он улыбнулся, и я не могла не признать того, что улыбка его была действительно очаровательной.
– Ах, Вы об этом!
«О, боже, как он долго соображает! Ну, конечно же, об этом!»
Но я скорчила милую гримаску и, как ни в чём не бывало, уставилась на моего нового знакомого.
– Итак?
– Итак, я видел Вас на сцене, когда Вы поднимались, чтобы подарить букет роскошных роз Вашей подруге.
– И Вам понравился мой затылок?
– Нет, мне просто показалось Ваше лицо довольно знакомым. Мы не могли раньше с Вами нигде встречаться?
– Я – завсегдатай богемной жизни. Вы могли видеть меня на обложке «Райской жизни» или в одном из проектов, посвящённом бомонду. Я, также, часто появляюсь на светских раутах и вечеринках.
– Вам нравятся эти глупые особы, мнящие себя «светскими львицами»?
– Вовсе нет!
Я восприняла вопрос этого красавчика, как личное оскорбление.
– Вовсе нет!
– Что же тогда Вас влечёт на такие сомнительные мероприятия?
– Ничего кроме «новой пищи» для моих статей и публикаций. Обожаю закулисные интриги.
– Значит, ваш журнал – «жёлтая пресса»?
– Нет, но люди любят копаться в чужом грязном белье. «Жёлтая пресса» здесь не при чём – я не делаю скандалов и сенсаций из ничего.
Серж нарочито улыбнулся, как бы дав мне тем самым понять, что заметил иронию в моих словах. В этот момент все четверо мы свернули направо, затем спустились на несколько ступеней вниз, чтобы оказаться в роскошном зале с круглыми столиками. Это больше напоминало ресторан, чем кафе, и официантки в униформах подходили к каждому столику, чтобы принять заказ от очередного посетителя.
На каждом столике была постелена белая накрахмаленная скатерть, в центре стояла ваза со свежими гвоздиками. Окна были занавешены перламутровыми жалюзи, последнее, что ещё могло напомнить о театре.
Мы заняли крайний столик у окна и заказали себе по чашечке кофе с итальянскими сладкими маковыми булочками.