Я энергично закивала, обрадованная предложением Елены Сергеевны. С тех пор она периодически особенно по праздникам приносила нам свою стряпню, а так как праздников было много, то и угощенье у меня всегда было.
Что касается отца Мариши, то Павел Карлович являлся выдающимся виолончелистом. Он был немцем по происхождению и с немецкой педантичностью и аккуратностью относился ко всему, что его окружало: к жизни, людям, профессии. Но он был добрым немцем, и мы часто слушали его воспоминания о Германии, о том городе, где прошли его детство, юность. Хотя и Россию он тоже любил, ведь он нашёл здесь себя.
– Талант, где бы он ни был, в любой части света, пробьёт себе дорогу, – любил говорить Павел Карлович.
Я помню, как впервые услышала тонкий чистый голос Мариши, когда она выступала на семейных концертах, устраиваемых специально для гостей. А затем была школьная филармония, множество конкурсов, на которых дебютантка, участница Мариша Павловна Дрейфур неизменно одерживала победы.
Она без труда поступила в Московскую Консерваторию, основанную Николаем Рубинштейном, правда, однажды чуть не вылетела оттуда. Причиной послужила незапланированная влюблённость Мариши. Её избранник не отличался особым пристрастием к музыке, но часами проводил в ночных клубах и игорных домах, казино. Что могло привлечь утончённую красивую девушку к подобному грубияну долгое время для всех оставалось загадкой, и вообще, Марише почему-то совсем не везло на мужчин: попадались либо рохли, не имеющие собственного «стержня» «маменькины сынки», либо тираны, мечтавшие вылепить из утончённой Мариши домохозяйку, бесплатно обслуживавшую их и приготовлявшую котлеты и борщи; либо альфонсы (вроде Эдмонда), постепенно вытягивающие их Мариши её деньги и делавшие свою карьеру в лучах её славы.
Борщи Мариша готовить не умела, «маменькиных сынков» не переносила на дух, оставались умелые манипуляторы, в руках которых Мариша становилась настоящим пластилином, но Мариша, словно бы, и не замечала этого.
….Родителей я совсем не помнила. Помнила только тёплые мамины руки, чёрные волосы и голубые глаза, смотревшие на меня искренне и с лаской. Что же касается моего отца, то в моём сердце остался образ мужественного человека, всегда элегантного; я помнила его приятный баритон, а затем впоследствии я старалась во всех своих будущих избранниках услышать именно этот баритон.