Сон? Ах, да, кстати, и мне снились в течение последнего времени какие-то странные сны, и я многое бы дала тем толкователям, которые смогли бы их расшифровать, всё разложив по полочкам моего обострённого разума.
Что же это были за сны? В первом из них я находилась среди безликой массы людей, и мне было страшно от этого. Они метались посреди холодной бездны. Вместо лица на них были одинаковые маски из папье-маше. Затем кто-то показал на меня пальцем:
– Смотрите, она не такая, как мы! – закричал безликий в маске.
И я побежала от них, побежала, потому что они решили поймать меня.
– Машенька, устала, да?
Тётя Клава, а точнее, Клавдия Александровна Метелёва, пенсионерка, одинокая старая женщина, которой я доверяю, и которая присматривает за моими цветами, ввиду того, что я частенько отлучаюсь в командировки, вышла из комнаты с вазой из чешского стекла, до верху наполненную пряниками.
– Да, я очень устала, тётя Клава.
– Ну, как дела-то?
– Плохо. Меня с работы уволили.
– Уволили? Как уволили?
– Сегодня шеф подписал заявление.
– Не может быть.
– В нашей стране всё может быть.
– А я тебе пряников принесла. Попробуй, авось, успокоишься немного. Ну, их, этих начальников. Раздевайся, я сейчас чай поставлю. Покушай хоть немного, сил больше станет.
Тётя Клава уходит на кухню, а я беспомощно скидываю сапоги. Скорее, скорее принять горячую ванну и забыться, забыться, забыться!
…Второй сон мне приснился через неделю после первого. Было темно, и меня почему-то мучил дикий голод. Я сидела в грубом рубище, забившись в тёмный угол. И вдруг я увидела яркий слепящий свет в форме овала. В центре светящегося облака стоял Иисус. Он приблизился ко мне, протягивая правую руку:
– Здравствуй, идём со мной.
– Здравствуй, ты – Иисус?
– Да.
У него были русые, чуть вьющиеся волосы и ясные голубые глаза.
– Ты пришёл?
– Ты звала меня, разве не помнишь?
– Ты приходишь, когда тебя зовут?
– Да. Я прихожу только тогда, когда слышу зов страждущих, ибо у каждого свободная воля.
– Куда ты зовёшь меня?
– Туда, где Свет, где Истина.
– Истина? Что это такое?
– То, что не вмещается в рамки человеческого сознания.
– Тебе было больно, когда твои руки и ноги прибивали к кресту?
– Очень больно, так же, как любому из людей.
– И у тебя лилась кровь из твоих ран?
– Лилась.
Я помню, как во сне посмотрела на протянутую руку Христа, раны ещё не затянулись, и из них струилась алая кровь. Совсем такая же, как у меня.