– Серёжа, эту девочку зовут Наташа, – произнесла молодая воспитательница и добавила при этом, – Наташа Вересова.
Наташа кивнула своей детской головкой, дескать, ей очень приятно, хотя ей совсем не было приятно.
– Она из детского дома? – спросил как-то пренебрежительно Сергей.
– Да, и мне она очень нравится.
Наташа заметила на себе пристальный взгляд серых глаз Сергея.
– Ты только посмотри, Людочка! У неё фиолетовые глаза! Я никогда ещё не видел таких глаз. Никогда.
Она видела, как Сергей при этом развёл своими худыми руками.
«Вообще-то, меня зовут Россанна», – хотела сказать девочка, но промолчала.
Они просто не поймут её и посчитают, что она – либо трудный ребёнок, либо, что ещё более странно – индиго.
К детям индиго она относилась совсем обыкновенно, потому что для неё это были обычные дети. Они ничем не отличались от неё самой, только разве что у них были глаза другого совсем обычного цвета, которые совсем не удивляли взрослых. И у них были совсем обычные имена, как у всех……
Она видела, как Людмила Петровна махнула рукой.
– Да у Наташи фиалковые глаза – произнесла воспитательница, – Значит, подобное встречается в природе.
– Не фиалковые, а фиолетовые, – возразил Сергей.
– Какая разница, – устало произнесла воспитательница.
– Нет, Людочка, разница-то как раз есть, – не унимался занудливый Сергей.
– И в чём же?
– Ну, фиалковые – это просто тёмно-синие глаза, что тоже можно назвать большой редкостью.
– Нет, фиалковые это – фиалковые, а не тёмно-синие. Я пока что ещё не дальтоник, – дала отпор Людмила Петровна.
Девочка со стороны наблюдала этот «поединок» двух интеллектуалов, если так можно было выразиться.
– Ладно, – наконец, отступился Сергей, – я слышу, из кухни тянет притягательными ароматами. Что же на этот раз, любимая?
«Любимая».
Почему люли всякий раз бросаются таким важным и значимым словом? Россанна не могла понять этого. Она вообще не понимала земных людей, потому что нутром она чувствовала, что принадлежит совсем иному миру.
Только в силу своего пятилетнего возраста она не могла этого объяснить. По поводу цвета глаз её даже показывали одному известному Московскому профессору окулисту.
Он внимательно посмотрел на её глаза в свой замысловатый прибор, потом долго молчал, думая, наверное, о чём-то своём. И только потом произнёс, взвешивая каждое слово: