…. «24 января в подъезде своего дома был убит первый заместитель главы Администрации нашего города Борисов Николай Георгиевич. Местная прокуратура считает, что это типичное заказное убийство, в котором главным действующим лицом является заказчик. Мы успели пообщаться с местными жителями соседями убитого в надежде выяснить обстоятельства убийства».
В кадре появилась молоденькая журналистка с синей шапке с микрофоном в правой руке, вокруг белел сугробами двор, со всех сторон окружённый пятиэтажными разноцветными «хрущёвками». Микрофон был направлен в сторону пожилой женщины с толстым рыжим котом на руках. «Таких бабок можно встретить в каждом дворе, они всегда за всем зорко наблюдают и могут в точности сказать всё, что случилось в любой час суток», – подумала Мила уже не как обыватель, а как профессионал следователь. За кадром прозвучал голос журналистки. «Итак, Валентина Сергеевна, что же Вы видели? Если Вас не затруднит, я попрошу повторить то, что Вы сказали в среду в прокуратуре».
Женщина посмотрела прямо в центр экрана, Миле показалось, что у неё был отсутствующий взгляд, хотя свои ощущения она не приняла всерьёз, потому что ей сейчас многое казалось не так, как раньше.
«Видела, конечно, какой-то бугай здоровенный в кожаной куртке выскочил из-за угла, а я как раз к дому подходила именно в тот момент, как машина Николая Георгиевича подъехала. Я всегда в это время выхожу погулять с Томасом. Это мой кот. Потом слышу грохот, я аж нагнулась, думала что дом вот-вот рухнет. А потом, когда очнулась было уже много народу возле убитого и лужа крови. Его, говорят, застрелили в тот момент, когда он из машины выходил».
Кадр вновь зафиксировал знакомое лицо журналистки в синей песцовой шапке.
«Скажите, А вы успели увидеть лицо убийцы?»
Старуха крепче прижала к себе своё пушистое сокровище, которое издало несколько мяукающих звуков и заговорила:
«Да разве тут разглядишь, они все одинаковы, только страх могут наводить, да с пистолетами разгуливать, в мои-то годы молодёжь не такой была, у всех был свой идеал, все к чему-то стремились, а сейчас одни лишь деньги на уме и больше ничего».
Карие глаза журналистки блеснули среди белого снега двора, на этот раз выражение её лица не было равнодушным, как в начале сюжета, оно выражало некую озабоченность, а быть может и страх.