– Вы не обижайтесь. Времена нынче такие, приходится не доверять. А то бывали случаи, когда грабители приходили, как в прошлом голу на четвёртом этаже у Голубевых. По башке чем-то стукнули, а пока она очухивалась, они вынесли из квартиры последние ценности.
– Я не обижаюсь. Мне нужно просто Вам кое-какие вопросы задать.
– Задавайте, – старуха сняла цепочку с крючка и открыла дверь шире, – Да Вы проходите, не стесняйтесь, не на пороге же стоять среди этой темноты. Лампочку до сих пор в подъезде ввернуть не могут, тут и шею сломать сущий пустяк.
Мила прошла в не менее тёмную прихожую, разулась, села на стул, куда указала ей хозяйка квартиры.
– Вас зовут Вера Алексеевна, а Ваш адрес мне дала заведующая интернатом для детей-сиротов.
– Так Вы насчёт Владика пришли?
– Значит, я не первая, кто интересуется этим мальчиком?
– Приходил уже один солидный такой человек лысый. На модной машине приезжал. Ну его потом грохнули, везде газеты писали, да вот на днях.
– Борисов?
– Ну, да, кажется, его фамилия была Борисов. Не могла понять, что его сюда привело.
– Он же является отцом этого мальчика.
– Нет, только не он.
Мила оторвалась от своего блокнота.
– Не он? Тогда кто?
– Тот вроде моложе был и интересный такой. Ну да уже столько лет прошло с тех пор, разве сейчас всё вспомнишь?
– Значит, его мать встречалась с каким-то мужчиной?
– Да, он часто приходил сюда. Светочка-то была спокойной девочкой, училась хорошо, интересовалась живописью, мечтала стать художницей и выставляться в крупных городах, иногда она и мне кое-какие поделки дарила на юбилеи, да на праздники разные. Вот посмотрите сюда.
Старуха показала на стену, где висела картина с изображением горного пейзажа.
– Это её работа.
– Красиво, – восхищённо ответила Мила, – Немного необычно, – ей вспомнился Владик, занятый лепкой, – Насколько мне известно, она жила одна после того, как родители попали в авиакатастрофу.
– Бедняжка. Ей было тогда десять лет, я часто навещала её в интернате, даже выхлопотала квартиру после родителей за ней сохранить, а когда Света вернулась из интерната я ей почти как родная бабушка стала. Молодость, сами понимаете, буйное время, хочется острых ощущений. Потом она стала допоздна задерживаться на танцульках, приводила гостей, у них музыка всегда гудела. Я часто видела её с каким-то парнем, довольно симпатичным, он у неё оставался. А однажды она приходит ко мне вся в слезах и говорит, что беременна. И я вместе с ней заревела, уговорила, чтобы не делала аборт, а то вообще потом никогда детей иметь не сможет, а ей тогда только восемнадцать стукнуло, на носу окончание школы. Ну, в общем, родила мальчика, а этот хахаль больше здесь не появлялся. Порезвился и бросил. Вот так бывает.