Я видела, как стакан выпал из рук матери.
Она упала, потеряв сознание.
– Сулейма, Секхет! Скорее, маме плохо! – воскликнула я.
Лейла была в полной растерянности, не зная, что делать. Послышался шорох в прихожей. Сулейма и я подхватили маму под руки и повели её в комнату. Мы положили её на кровать.
– Сулейма, принеси воды и смочи тряпку. Я приложу её к голове мамы, – сказала я, вовсе не замечая того, что действую, как заведённая.
– Слушаюсь.
Служанка покорно удалилась. Я же выглянула за дверь маминой комнаты и крикнула вниз:
– Лейла, Секхет, принесите инжира из сада и накормите дядюшку Махмуда. Он очень устал с дороги.
Лейла вышла в сад с большим блюдом, чтобы набрать свежих плодов инжира.
Вообще-то, я сама очень люблю инжир, он сладкий и буквально тает во рту, и при этом ты испытываешь ни с чем не сравнимое удовольствие. Но сейчас было не до этого. Сейчас нужно было действовать, как можно решительнее.
Сулейма, наконец, принесла воду, я приложила тряпочку к холодному лбу мамы. Она застонала и сделала какое-то неясное движение в мою сторону, порываясь подняться. Я обратила внимание на синие круги у неё под глазами, словно она постарела сразу на несколько лет, услышав известие о гибели отца. Я же в это время, как будто, пребывала в каком-то ступоре и действовала так, словно, была не человеком, а механизмом.
– Марджина, девочка моя, – едва слышно произнесла мама, шевеля сухими губами.
– Успокойся, я здесь, – прошептала я, сдерживая слёзы.
Она открыла глаза, и я заметила в тот момент, сколько боли и отчаяния было в этих чёрных, как арабская ночь, глазах.
– Сегодня придёт Ибрагим-абы, чтобы посмотреть на тебя.
Я не знала, что ответить. Эта новость повергла меня в ужас. Ибрагим-абы!
О, как не вовремя!
– Но я не закончила вышивать своё свадебное покрывало, мама. Осталось совсем немного.
Мама попыталась изобразить слабое подобие улыбки.
– Я не сомневаюсь, Марджина, что твоё свадебное покрывало будет очень красивым… но….Ибрагим-абы не решится женить своего сына, потому что твоего отца больше нет.
Она уткнулась в подушку и зарыдала.
– Я понимаю, наши обычаи запрещают жениться сыну такого великого человека на сироте.
В тот же день вечером приходил сам советник визиря халифа. Мама была очень больна, и мне пришлось одеть паранджу и спуститься к гостю. Я видела гордое лицо г-на Карима, слишком гордое и слишком надменное. Соблюдая этикет, он слегка поклонился мне и произнёс: