– Ва Аллейкум Ассалам! Как вас занесло в Ташкент? – не скрывая удивления, спросил я.
– Я же говорил, что нам еще суждено встретиться.
Мы зашли в спасительную тень кафе на площади и заказали мятного охлажденного чая. И вновь у меня возникло ощущение, что я встретил своего старого учителя, и что расстались мы только вчера, и нет у меня за плечами ни пройденных лет, ни опыта, ни знаний.
Улыбаясь, он между тем не сводил с меня испытующих глаз. В его присутствии мне вдруг сделалось легко, я с удовольствием вытянул ноги и понял, что торопиться мне некуда и что важнее этой встречи и этого человека на сегодняшний день у меня ничего нет.
– Я не ошибся в тебе, ты возмужал, повзрослел и, я думаю, что тебе интересно продолжить наш разговор.
Не скрываю, я довольно частенько вспоминал нашу с ним встречу, перебирал про себя слова, что услышал от него. Внутренний запрет рассказать кому-то о той нашей беседе и об этом человеке создавал нервное напряжение в голове и вновь возвращал мои мысли к нашему разговору в маленькой чайхане в Файзабаде. Я взял себе за привычку щелкать пальцами при любом случае, от чего иногда становился причиной добродушных насмешек однокурсников. С постановкой задачи мне тоже казалось, что у меня все неплохо получалось, и, оглядываясь назад, я видел, что мне не о чем особенно сожалеть. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове после его вопроса.
Он начал говорить, будто мы расстались только час назад.
– Я должен тебе раскрыть структуру сознания, чтобы в каждый момент времени ты мог осознать, где ты находишься.
– Вы имеете в виду осознание конкретного места? Типа этого кафе?
– Нет. Весь объективный мир – лишь проекция инструментов Хозяина или твоего истинного Я. Помнишь, я тебе рассказывал.
Он испытующе смотрел на меня, стараясь понять, помню ли я наш с ним разговор.
– Сейчас же я тебе расскажу о структуре сознания: оно многомерное. Человек пути осознанно перемещается по всей его конструкции и сам творит свой мир. Все остальные, думая, что живут и достигают в этой жизни каких-то значимых для них целей, на самом деле находятся в глубоком сне и управляются коллективным разумом.
Видя, что я начинаю терять содержание разговора, он опять повторил свои слова:
– Не пытайся понять или примерить то, что я тебе говорю, к уже имеющемуся у тебя знанию. Слова истины не понимаются, а принимаются. Это очень важно. Ум понимает, а разум принимает. Ум откладывает в запасник прошлого – в память, а разум принимает сразу к действию. «А сейчас я обращаюсь напрямую к твоему разуму: пока ты здесь со мной разговариваешь, и мы с тобой тянем этот чудесный прохладный чай, твое внимание чрезвычайно сосредоточено и голова ясная и свежая» – с его голосом произошла перемена. Последнюю фразу он произнес медленно, глубоким низким голосом, пристально глядя мне в глаза.